Потребовалось немало лет, чтобы оказавшиеся под защитой страны возродились. Не существовало более разрозненных государств, лишь единая империя, надежное убежище всего человеческого рода — Артоган. Со временем действие купола начало ослабевать, и по ночам тьма порой проникала внутрь. Но благодаря фениксам ее удавалось сдерживать и по сей день.
Именно об этом рассказывал главный храмовник, чей голос разносился не только по Центральной площади, но и по всей столице. Горожане, затаив дыхание, вслушивались в каждое звучащее слово, хотя эта речь в точности повторялась из года в год. Предание нашего общего прошлого мы все знали наизусть, впитывая его с самого детства.
Церемония тоже обычно шла по хорошо отработанному сценарию, разве что изменялись концертные номера. Вот и сейчас, пока главный храмовник держал речь, его подручные зажигали огни, которые воспаряли в воздух и зависали над сценой.
— Прояви уважение, — больно впившись мне в запястье, прошипела Эльза, заметив, что я слушаю вполуха и периодически смотрю по сторонам. — Смотри на сцену, дрянная ты девчонка.
— А то что? — Я намеренно не стала понижать голос, из-за чего к нам на миг обратились взгляды соседей.
В частности, к нам обернулась госпожа Бэйрси, недовольно сморщившая свой курносый нос, что заставило тетушку еще сильнее стиснуть мою руку и расплыться в извиняющейся улыбке.
И в этом вся Эльза — заискивает перед теми, кто сильнее, и старается выглядеть перед ними лучше, чем есть на самом деле, в то же время пытаясь отыграться на тех, кто хоть как-то от нее зависит.
— Сегодня поистине особый день, — тем временем продолжал разноситься по площади голос главного храмовника. — Сам Пресветлый дарует молодой девушке шанс кардинально изменить свою жизнь, став ниллэ. Это огромная честь, но и такая же огромная ответственность. Ниллэ полагается помогать своей госпоже справляться с возложенной на нее миссией, ведь быть аэллиной — не только привилегия, но и огромный труд. Все мы знаем, кому обязаны своими жизнями. Знаем, какую тяжелую работу выполняют наши защитники, наша опора, элита нашей могущественной империи. Носители большого количества искр — фениксы.
Я снова украдкой зевнула. Нет, уважение и благодарность к фениксам, разумеется, испытывала, но спать хотелось очень. А звучащая высокопарная речь как нельзя лучше исполняла роль снотворного.
— Избранная Пресветлым девушка будет принята в Институт аэллин на факультет ниллэ, где пройдет двухлетнее обучение, которое спонсирует корона, — сказав это, храмовник наконец провозгласил: — Да свершится высшая воля!
Когда он взял в руки золотую чашу, все голоса моментально смолкли. Показалось, стих даже ветер, перестав терзать развешенные всюду флаги и зеленую листву. Даже я перестала зевать и невольно замерла.
Нет, я никогда не верила, что в один из таких моментов прозвучит мое имя. Разве что в далеком детстве, еще до гибели родителей иногда позволяла себе об этом мечтать. Помню, как мы приходили на эту самую площадь и, стоя в отдалении, внимательно слушали звучащую речь. Папа сажал меня себе на плечи, и я смотрела на творящуюся на сцене магию. Тогда испытывала чистое детское восхищение и представляла, как однажды, когда вырасту, я взойду на эту сцену и мне будет рукоплескать толпа.
Потом родителей не стало. И Церемония избрания, которую я любила, прежде всего как наш семейный праздник, стала для меня тяжелой повинностью, которую просто нужно отбыть. Казалось, что вместе с гибелью родителей от меня откололась и моя собственная часть — та, которая, будучи маленькой девочкой, восхищалась торжеством, глядя на мир с надежных папиных плеч…
Теперь же перспектива стать ниллэ и вовсе казалась мне не слишком привлекательной. Никто никогда не говорит, чем именно занимаются эти выпускницы института. Только о великой чести и ответственности. И что-то мне подсказывает, в роли ниллэ существует немало подводных камней.
Хотя нельзя не признать, что это действительно шанс кардинально изменить жизнь. Избавиться от влияния опекунов, стать причастной к высшему обществу, достичь тех высот, о которых простая городская девчонка не может даже помыслить.
Все эти мысли стремглав пронеслись в моей голове, пока храмовник, прикрыв глаза, молча возносил молитву. Тишина казалась такой вязкой, что ее можно было черпать большими ложками, она наполняла каждую частицу воздуха, обволакивала всех собравшихся ватным коконом и предшествовала ликованию, которое наступит, когда будет произнесено заветное имя.
Всего одно имя… Чьи-то разбившиеся надежды. Чья-то осуществившаяся, казалось бы, несбыточная мечта.