– Он совершил всё.
– Ах, всё! Всё – значит ничего.
– Ну ладно, – сказала Кейт. – Он совершил какой-то особенный проступок. Это известно. Только, слава богу, не нам. Но для него самого это стало концом. Ты, несомненно, можешь сам выяснить, что́ это было, без особого труда. Можешь поспрашивать разных людей.
Деншер с минуту молчал, но в следующее мгновение принял решение:
– Ни за что на свете я не стану ничего выяснять и скорее онемею, чем стану задавать людям вопросы.
– И все-таки это ведь часть меня, – возразила Кейт.
– Часть тебя?
– Бесчестье моего отца. – В ее словах для него прозвучали, еще более глубоко, чем когда бы то ни было, ноты ее гордого, спокойного пессимизма. – Как может такая вещь не стать более чем значительной в жизни человека?
Кейт пришлось снова, в ответ на это, принять от него один из его долгих взглядов, и она приняла его весь – до самых глубоких, самых пьянящих последних капель.
– Я попрошу тебя в этой, более чем значительной, вещи в твоей жизни, – сказал он, – чуть больше полагаться на меня. – После чего, уже просто обсуждая, спросил: – Он состоит в каком-нибудь клубе?
– Состоял. Во многих.
– Но бросил их?
– Они его бросили. В этом я совершенно уверена. Это должно бы тебя убедить. А я предложила ему, – тотчас же продолжила Кейт, – именно для этого я к нему и поехала – приехать к нему, жить с ним вместе, чтобы у него был домашний очаг, насколько это возможно. Но он и слышать об этом не желает.
Деншер воспринял это с весьма заметным, но великодушным изумлением.
– Ты предложила ему – «неприемлемому», как ты только что мне его описала, – жить с ним вместе и разделять с ним его неблагоприятное положение? – На миг наш молодой человек увидел в этом лишь высокую красоту ее поступка. – Ты великолепна!
– Потому что тебя поражает, что я храбра ради него? – Кейт ни в коей мере не желала с этим согласиться. – Это вовсе не храбрость – это ее противоположность. Я сделала это, чтобы спасти себя. Чтобы сбежать.
У него появилось столь частое на этой стадии их отношений выражение, будто она дает ему более тонкие материи для обдумывания, чем кто бы то ни было другой.
– Сбежать – от чего?
– От всего.
– Не хочешь ли ты, по этому случаю, и от меня сбежать?
– Нет. Я говорила с ним о тебе, пообещала ему – не буквально, но смысл был такой, – что приду к нему с тобой, если он позволит.
– Но он не позволил, – сказал Деншер.
– Не пожелал и слышать об этом, ни на каких условиях. Он не хочет помочь мне, не хочет спасти, не хочет даже палец протянуть мне в поддержку. – И Кейт продолжала: – Он просто вывертывается в своей неподражаемой манере и отбрасывает меня назад.
– Тогда – назад, и слава Небесам, – согласился Деншер, – ведь, в конце концов, это значит – ко мне.
Однако она заговорила снова, словно единственное, что занимало ее мысли, была – вся целиком – сцена, которую она сейчас вызвала в памяти.
– Такая жалость! Он бы тебе понравился. Он чудесный – он обаятельный. – Ее собеседник издал смешок, который, не в первый уже раз, показал, как укоренилось в нем чувство, что в ее тоне кроется нечто, превращающее для него беседы с другими женщинами, насколько он знал других женщин, в монотонную пустыню обыденности, а Кейт уже продолжала: – Он сделал бы все, чтобы ты стал им восхищаться.
– Даже несмотря на его возражения против меня?
– Ну, он же любит быть приятным, – объяснила она, – сам, лично. Я видела, как он становится просто замечательным. Он бы высоко тебя оценил, он был бы с тобой умен. Это ведь он против меня возражает – то есть против того, что ты мне нравишься.
– Тогда опять-таки хвала Небесам, – воскликнул Деншер, – раз я нравлюсь тебе настолько, что это вызывает возражения!
Однако Кейт через секунду ответила на это несколько непоследовательно:
– Не настолько. Я предложила бросить тебя, если это необходимо, чтобы переехать к нему. Но это ничего не изменило – вот что я имела в виду, сказав, что он отвергает меня при всех условиях. Смысл, видишь ли, в том, что я не сбегу.
– Но ты ведь не хотела сбежать от меня? – изумился Деншер.
– Я хотела сбежать от тетушки Мод. Однако отец настаивает, что именно благодаря тетушке Мод, и только ей одной, я смогу помочь ему; точно так же как Мэриан настаивает, что лишь благодаря тетушке, и только тетушке, я смогу помочь ей. Вот что я имею в виду, – снова объяснила она, – говоря, что они возвращают меня назад.
Молодой человек задумался.
– Твоя сестра тоже возвращает тебя назад?
– Ох, прямо толкает!