– Она вела себя весьма необычно.
– Как и мы, – заявил Деншер. – Ты и сама знаешь, что мы вели себя чудовищно благопристойно.
– Для нас самих, для окружающих это так. Но не для нее, – ответила Кейт. – С ее точки зрения, все возмутительно. Она держала нас на привязи. Так что, если она попросит тебя прийти, ты должен понимать, что происходит.
– Я всегда это понимал. Меня заботит то, как ты сама к этому относишься.
– Ну… – Кейт на мгновение задумалась. – Она думает лишь о том, что ты от нее получишь.
Он пристально посмотрел на нее, и чего бы ни ждали от нее все окружающие, которые никак не могли оставить ее в покое, ей хотелось, чтобы его взгляд длился вечно. Что бы ни случилось в дальнейшем, она хотела сохранить такие моменты в памяти, сберечь их для себя, как драгоценность, и это казалось ей самой необычным, словно она могла обладать его взглядами, унести их с собой, наслаждаться ими в уединении, и эти сокровища доставались ей так легко, она ничем не расплачивалась за них. Она посмотрела ему в глаза, он был ее возлюбленным, и эта мысль радовала, но в то же время она ощущала, что потаенная любовь делает ее особенной, нарушает общепринятые нормы. Свободолюбие требовало от нее отстаивать свои права, и это не казалось ей слишком дерзким; но Деншер, хотя и соглашался с ней, постоянно удивлялся тому, как она все упрощает, иные ее представления о жизни казались ему чересчур отважными. Жизнь была сложнее – она становилась сложнее, и все же они принадлежали друг другу, и ничто другое не имело значения. По крайней мере, для нее – но и для него тоже; каждый из них обладал тем, чего остро не хватало другому. Однако снова и снова, сталкиваясь со странным и необычным, он испытывал растерянность. И было совершенно невозможно не учитывать миссис Лаудер и ее позицию. Она всегда была рядом, и присутствие ее оставалось весьма чувствительным; в какой-то момент им придется открыть двери в реальность. Она заходила во время их беседы, и они покорно смотрели на нее, как спортсмены смотрят на тренера; она вела себя как дрессировщик на арене цирка, она постоянно демонстрировала свою власть. Молодому человеку она казалась ослепительно вульгарной, но в глубине души он признавал, что этим дело не ограничивалось. Суть была не в ее вульгарности и не в том, что у нее все карты были на руках, хотя и это играло большую роль; суть в том, что она была сильной, независимой и опасной.
Он нуждался в средствах – особенно если речь шла не о его нынешней одинокой жизни; он нуждался до отчаяния; более того, положение его было тем безобразнее, что нужда во всем ее бесстыдстве и в сочетании с положением Кейт в их разговорах упоминалась как нечто забавное. Иногда он спрашивал себя: было ли это и в самом деле так забавно, особенно с учетом того, что он никогда не мыслил себя человеком состоятельным и не предполагал разбогатеть? Он довольно спокойно относился к деньгам, поэтому – после серьезных размышлений – пришел к выводу, что принимает свой статус легко. Он знал, как выживать при ограниченных средствах, он не чувствовал себя беспомощным ни умственно, ни физически, он не был инвалидом или дураком, и, оценивая себя, он не считал себя ни отверженным, ни недостойным членом общества. Только теперь пришлось задуматься о том, как могут рассматривать его в качестве потенциальной партии для брака; только теперь впервые он взвешивал свои шансы с точки зрения стороннего наблюдателя. Сидя рядом с Кейт, он воображал себе эти весы – большие и черные; они были тут, рядом, пока молодые люди говорили и слушали, вдыхали свежий воздух, смотрели друг на друга. То одна, то другая чаша весов клонилась вниз, никогда не удавалось ему представить идеальное равновесие, каждый раз нечто нарушало желанный баланс. И это побуждало его задать себе вопрос, что достойнее: просить женщину испытать судьбу вместе с ним или признать, что, с точки зрения посторонних, у его подруги больше шансов преуспеть в жизни, выйдя замуж за большие деньги, ведь в этом меньше стыда, чем выбрать мужа совсем без денег. Несмотря на колебания настроения, лицо молодого человека оставалось спокойным, он был уверен, что останется самим собой независимо от того, женится или нет.
Воображение его активно работало, перед мысленным взором проносились варианты быстрого улучшения материального положения; он мог бы справиться с этой задачей, как справлялся с другими, возникавшими во время работы в газете. Он прекрасно знал, как умеет действовать при необходимости; немного удачи, немного сосредоточенности, побольше изобретательности и усердия. Он писал с невероятной легкостью, уже в десять лет его ничто не могло остановить, к двадцати он обрел еще больше уверенности; во-первых, эта работа была его призванием, во вторых, он умел потакать слабостям публики. Без сомнения, существовало множество способов быстро заработать, он перебирал их в уме, откинувшись на спинку паркового стула и сцепив пальцы за затылком. Он размышлял о том, что любые способы были таковыми лишь для посторонних. Он знал, что сказанное подругой лишь осложняло ситуацию. Теперь он учитывал и то, как она сама оценивала их отношения, ведь она говорила о них в настоящем времени, открыто и прямо, она рассказала о своем разговоре с отцом, о встрече с сестрой.