– Мне этого вполне довольно, – заявил Деншер, – но, дитя мое, я не слишком много узнал. Ты ведь, по сути дела, ничего мне не сообщила. Все так смутно, что я не исключаю какой-то ошибки. Что такого он сделал и о чем никто не может сказать напрямую?
– Что-то сделал.
– О! «Что-то!» Что-то – это ничто.
– Ну, в таком случае, – ответила Кейт, – он сделал нечто определенное. Это известно, но, бог свидетель, не нам. Но для него это стало концом. Ты наверняка смог бы все разузнать, если бы немного постарался. Расспроси о нем.
Деншер помолчал, но потом решился:
– Меня не интересует мнение общества, и я скорее язык себе откушу, чем стану о нем расспрашивать.
– Тем не менее это часть меня, – сказала Кейт.
– Часть тебя?
– Бесчестье моего отца, – она взглянула ему в глаза прямо и серьезно, в голосе ее звучали разом гордость и пессимизм. – Разве такое может не оказать влияния на жизнь человека?
Он посмотрел на нее тем же долгим взглядом, который всегда задевал ее до глубины души.
– Я должен попросить тебя доверять мне чуть больше, особенно в таких важных обстоятельствах, – произнес он, а потом, поколебавшись, добавил: – Он состоит в каком-нибудь клубе?
Она решительно покачала головой.
– Он посещал когда-то многие.
– Но потом его изгнали оттуда?
– Его изгнали. В этом я уверена. Я должна еще кое-что сказать тебе. Когда я приходила к нему, – торопливо заговорила девушка, – я предложила ему остаться с ним, стать его настоящей семьей, насколько это возможно. Но он и слушать меня не стал.
Деншер был явно удивлен.
– Ты предложила ему – «невозможному» человеку, как ты сама его назвала, – поселиться с ним и разделить все его невзгоды? – Молодой человек не мог сдержать восхищения столь красивым жестом. – Ты так благородна!
– Тебя так поразила отвага быть с ним рядом? – Она совсем не чувствовала себя такой. – Но это не была храбрость. Я сделала это ради собственного спасения – я хотела сбежать.
Он изумленно смотрел на нее новыми глазами, обнаруживая в ней неизведанные глубины чувств.
– Бежать от чего?
– От всего.
– От меня тоже?
– Нет, я ему сказала о тебе – кое-что сказала, что я хотела бы привести тебя с собой, если он позволит.
– Но он не позволил, – сказал Деншер.
– Он ничего не хотел слышать. Он не станет помогать мне, спасать меня, он пальцем не пошевелит ради меня, – продолжала Кейт. – Он просто вывернулся в своей неподражаемой манере и выставил меня вон.
– Выставил вон, к счастью для меня, – заключил Деншер.
Но она не могла остановиться, ее захватило воспоминание о той сцене.
– Мне жаль, потому что он бы тебе понравился. Он чудесный – такой очаровательный.
Ее собеседник рассмеялся – его смех, особенный, обычно побуждавший других женщин прерывать разговор, превращавший слова в нечто незначительное и заурядное, никак на нее не подействовал, она продолжала: