…Ольга всхлипывала. Плечи ее вздрагивали.
— Уедем отсюда…
Дмитрий встал, на ощупь нашел папиросы, закурил.
Прошел в горенку и выключил радио.
— Я чувствую — здесь добра не будет.
Дмитрий долго молчал. Выкурив папиросу, ответил:
— Хорошо, уедем.
…Через несколько дней, поздно вечером, с курьерским поездом «Владивосток — Москва» Дмитрий и Ольга покинули маленькую станцию, на которой Дмитрий, по-детски волнуясь и робея, много лет назад впервые в жизни услышал удары в станционный колокол, извещавший о приходе пассажирского поезда, который вез в далекие, неизвестные города хорошо одетых людей. Как ему, восьмилетнему мальчишке, тогда хотелось скорей вырасти и поехать на поезде в эти большие, неведомые города.
VI
И снова Москва…
После сибирских просторов столица Шадрину показалась, как никогда, промытой и вылощенной. Мария Семеновна обрадовалась, что Ольга вернулась. За какие-то три недели она заметно постарела и осунулась. Ничто так не гнетет человека в старости, как одиночество.
В этот вечер Ольга вернулась взволнованная. Еще с порога, бросив взгляд на пепельницу, доверху наполненную окурками, и заметив на лице Дмитрия болезненную усталость, она сделала вид, что у нее прекрасное настроение, что в жизни все гораздо проще, чем мы привыкли усложнять ее при столкновении с первыми трудностями.
— У меня для тебя новость, — таинственно проговорила Ольга, делая знак, чтоб Дмитрий не перебивал ее.
— Для меня теперь ничего не ново. У меня все идет, как у деда Щукаря — наперекосяк…
— Ты не прав. Не горячись, мой друг. Сегодня утром заходила Валентина Петровна Безуглова. В одной школе ее района есть вакантное место преподавателя логики и психологии. С этого года во всех школах Москвы в девятых и десятых классах вводят эти предметы.
Дмитрий рассеянно выслушал Ольгу и молча махнул рукой.
— Ты почему ничего не ответил? Валентина Петровна приходила специально из-за тебя. Она хочет помочь нам. Обещала порекомендовать тебя директору школы… Как-никак, она инструктор райкома партии. С ней считаются.
— У меня уже иссякли слова благодарственно отвечать на все благодеяния. Передай ей мое спасибо за участие.
— Ты же прекрасно знаешь логику. У тебя были научные студенческие доклады по этому предмету.
— Вот именно: все это было… Все в прошлом!..
— Митя!.. Прошу тебя!.. Сделай это для меня. Сходи в школу. Хочешь, я пойду с тобой?
И опять слезы…
— Не плачь… Я сделаю так, как хочешь ты. Завтра пойду в эту школу. Дай мне адрес.
…И вот после бессонной ночи наступило это «завтра». С документами, завернутыми в газету, Дмитрий долго искал переулок, в котором находилась школа.
Четырехэтажное серое здание с широкими окнами. Перед школой небольшой сад. Дмитрий вошел в просторный прохладный вестибюль. Насторожила тишина. «Наверное, идут уроки», — подумал он и спросил у уборщицы, где находится кабинет директора.
Уборщица с ярко выраженным татарским акцентом ответила, что директора в школе нет, но скоро будет.
— Когда же это скоро?
— Пиримин будит — придет.
По словам Ольги, директором этой школы был депутат Верховного Совета, заслуженный учитель Денис Трофимович Полещук. Эту фамилию Дмитрий где-то уже слышал, но где и когда — припомнить не мог.
До прихода директора Шадрина приняла заведующая учебной частью, худенькая, очень подвижная женщина средних лет. Она то и дело куталась в пуховую шаль, наброшенную на плечи, словно ее лихорадило. Познакомившись с документами Дмитрия, завуч удивилась, почему он не хочет работать по своей специальности.