Академик Батурлинов подошел к окну и окинул взглядом сад. Он не успел еще обойти его, но наметанным взглядом хозяина уже видел беспорядок. «Вот так всегда: стоит отлучиться на каких-нибудь пять — десять дней, и чертополох поднимает голову». Взгляд его остановился на сломанной ветке молоденькой яблони, которая в прошлом году принесла первые плоды. «Никто не замечает, никому не нужно…»
Из кирпичной дорожки, ведущей от террасы к калитке, кто-то выворотил два кирпича, которые валялись тут же рядом, в траве. И никому: ни Марфуше, ни Лиле, ни гостям, живущим у Батурлиновых уже целый месяц, — не бросился в глаза этот беспорядок. «И вообще все идет не так, как нужно… Все через пень-колоду».
Батурлинов чутко прислушивался к каждому шороху за спиной. С минуты на минуту в кабинет к нему должна войти Лиля. Он не видел ее две недели, с тех пор как она проводила его на Белорусском вокзале. Все эти четырнадцать дней, проведенных в дороге и за границей, не было дня, чтобы он, вставая и ложась, не думал о Лиле. И эти думы о ней для него были, как утренняя и вечерняя молитва верующего. «Как она там, стрекоза-егоза, капризуля моя непослушная?.. Не выкинула ли какую-нибудь очередную глупость?»
Предчувствие не обмануло Батурлинова. Рано утром, как только он перешагнул порог веранды и увидел заплаканное лицо Марфуши, понял, что стряслось что-то неладное.
— Что случилось? — спросил он и поставил посреди веранды большой крокодиловой кожи портфель, который почему-то сразу показался ему непосильно тяжелым.
Худенькие плечи Марфуши еще больше заострились.
— Где Лиля? — каким-то сразу осевшим голосом спросил Батурлинов.
— Спит, — сдерживая всхлипы, ответила Марфуша.
— Здорова?
— Слава богу, здорова.
У старика отлегло от сердца. Он провел Марфушу на кухню и указал ей на табуретку:
— Садись. Рассказывай, что случилось?
И Марфуша все рассказала. Рассказала о том, что от Николая Сергеевича Лиля ушла на второй день после отъезда Батурлинова. Ушла совсем, без ссоры, по-доброму. Но вещи пока не перевезла. А через неделю, поздно вечером, приехала на машине с каким-то чернявым мужчиной с усиками и оставила его ночевать в своей комнате. Потом ее три дня не было. А позавчера снова приезжала с тем же чернявым и снова оставила его ночевать.
Батурлинову все было ясно. То, чего он больше всего боялся, когда Лиля переезжала к Струмилину, случилось. Тяжело опираясь руками о колени, он привстал с табуретки и, сгорбившись, направился в кабинет. Портфель по-прежнему стоял посреди веранды. Новый заграничный чемодан с подарками Лиле, поставленный шофером на крыльцо веранды, всеми забытый, оставался стоять. Играя кожаной ручкой, по нему прыгал котенок.
Батурлинов не хотел будить Лилю — было еще рано. К тому же он боялся этой встречи, не знал, что должен сказать внучке. Где-то в глубине души нет-нет да и вспыхивали огоньки стариковской радости: «Она пришла… Пришла к деду…» Но тут же эти огоньки потухали, как только он вспоминал Струмилина, последние их встречи и долгие беседы о жизни, о медицине… Он видел его печальное и словно притушенное лицо, большие светлые глаза, доверчивые и тоскующие. А потом этот «чернявый»… «Кто он? Что это за ферт? Да еще с усиками!.. Мерзавец!.. Пусть только посмеет еще раз переступить порог моего дома!..»
Батурлинов долго ходил по кабинету. Несколько раз принимался за письма, которых за время его отсутствия накопилось не менее двух десятков. Были среди писем и приглашения на заседание в ВАКе, на большой Ученый совет в медицинском институте, в академию, в издательство Большой Советской Энциклопедии… Одних только официальных уведомлений и приглашений было около дюжины. Но все это: письма друзей, официальных лиц, учреждений, учебных заведений — теперь было далеким, третьестепенным…
Теперь, после долгого раздумья, Батурлинов знал, о чем он будет говорить с Лилей. Нет, он не станет спрашивать ее, почему она ушла от мужа. Он откроет ей глаза на то, какой безумный шаг она совершила. Главное — не сорваться, не накричать, не утопить этот важный разговор во вспышке слепого гнева, в который Батурлинов хоть редко, но впадал, когда самое дорогое и близкое существо, Лиля, в ответ на заботы и любовь старика иногда причиняла ему горе и страдания.
Заслышав за спиной шаги, профессор вздрогнул. Он знал — это вошла Лиля. Но, делая вид, что загляделся на цветочную клумбу в саду, не оборачивался. Лиля подошла к нему сзади и остановилась.