При процедуре присутствовали трое офицеров-артиллеристов. Боевых офицеров. Час спустя Баглир предложил им попробовать поговорить самим. И ни один не ломался. Это ведь не в пыточной кнутобойствовать. Просто вежливый опрос пленных, без всякого бесчестья. И стопка за страдания. Получилось немногим хуже, чем у самого князя Тембенчинского!
Оставив их на посту, Баглир отправился в то самое место. Тем более что жесткий стул ему наскучил. А там его ждало мягкое кресло в стиле наисвежайшего Луи. Потому как это место — то самое, откуда катили бочки с вином, — было дворцом графов Строгановых. И там его ждала куда более изощренная беседа.
На улице смеркалось. Медное солнце неторопливо опускалось к пыльным крышам, угрожая их поджечь. Виа в его свете казалась какой-то огневушкой — длинные алые перья, раскаленное добела лицо, расплавленные капли золотого шитья на пепельном платье. Выглядывала она из большой черной кареты.
— Ты устал и не ел чертову низку дел! — сказала по-русски.
Понял ее только Баглир. Несмотря на полный двор подчиненных.
Вселенная лаинцев похожа на рыбачью сеть. Понятия непрерывно текущего времени у них нет. Вместо него водится понятие события. Любой процесс для них состоял из начала и конца. То, что между, представлялось им неизменным состоянием.
Баглир, изучая их книги, почему-то представлял таких людей исполненными неги сибаритами. И даже воспитал в себе этакую эстетскую неторопливость, которую изредка выпускал на волю. А лаинцы оказались поскакунчиками.
Теперь он понимал — именно способность к регулярной, рутинной работе дала его народу решающее преимущество. Но как лаинцы сражались! Оно и немудрено — тимматцы притирались к выверенным по секундам графикам, а лаинцы — друг к другу. Армия отца была механизмом. Армия Лаина — живым существом. А живое — совершеннее. И — «мир сочувствует живому». Лаинцы в это верят.
— Поедим во дворце, — сказал он устало. — Графы Строгановы с голоду не пухли… Что-нибудь съедобное непременно обнаружим.
— И реквизируем! — согласилась Виа. — Я согласна — тут мы ничего хорошего не найдем. Лучше чуточку продлить низку!
То есть потерпеть немного…
Ожидавший их на верхней ступеньке парадной лестницы солдат звонко щелкнул красными сапогами — выданными полку в знак отличия за Кунерсдорфские высоты. На Шпицберге они стояли в крови по колено. Щелкнул лихо и самую чуточку небрежно. Мол, мы не вахтпарадный полк, а боевой.
— Все готово, ваше вскобродие. Пожалуйте за мной…
Вскобродие — высокоблагородие. Потому как гвардейский ротмистр — это армейский подполковник. Тоже невелика птица, если вдуматься. Даже если он туземный князь. Тем приятнее допрашивать великих мира сего.
Заходя во дворец, Баглир на всякий случай попробовал когтем колонну. Мрамор! Это не уфимское губернское присутствие…
Стол был накрыт в малой столовой. Нежная обивка, роспись легкомысленными загогулинами, лепная лепота на потолке. Романтические блики угасающего дня, сквозящие через окна. И в таком помещении надо работать?
А перекусить и найти кабинет — должна же быть в доме хозяина половины Урала комната для занятия делом — это долго. Ночь первого дня оккупации — самое лучшее время для подозрительных элементов, чтобы попытаться бежать из города. Слишком много дел у победителей, патрули еще не приноровились к территории… Если не сейчас — надо долго отлеживаться в тайных норах… а у кого здесь могут быть тайные норы?
Впрочем, у графа Сен-Жермена могло быть что угодно.
Почему-то Баглир был абсолютно уверен, что загадочный датский главнокомандующий исчезнет совершенно бесследно. Как в омут канет. Но потом непременно подвсплывет, осторожно пошарит перископом и только в совершенно безопасном месте подставит отсыревшие во мраке и тумане бока солнышку.
А потому велел возглавлявшему гарнизон здания подпоручику вводить задержанных по одному, а сам начал торопливо жевать.
— С кого начинать, господин ротмистр?
— С хозяина, пожалуй. Иначе невежливо получается. Не желаете копченую рыбочку?
— Я бы лучше стопочку.
— Ну коли уж до сих пор не приняли… В таких-то погребах. Придется наградить вас чаркой. Дальнейшее же — как пропустим через свои языки всех наших гостей.
Подпоручик — и как его звать — то ли не представился, то ли Баглир запамятовал — ловко опрокинул, занюхал огурчиком, подцепил грибочков. На столе-то стояли все больше разносолы и копчения. Увы, графские повара разбежались при первых звуках канонады, а полковые кашевары оказались заняты в других местах.