— Доброго утра, экселенц.
Вот так. Здесь уставное титулование не принято. А уже установилось своеобычное. Фронт фронтом, но мы уже не армейская скотинка.
— Здорово, Василий. Что выпало?
— «Поход».
— Что ж, Виа не повезло. Придется ей без порученца мучиться. Ты ж у нас один на двоих.
Виа Рес Дуэ — это Валентина Ивановна Тембенчинская до крещения и замужества. А шефа, Мирович знал, звали Баглир ап Аменго. Но уверен не был. Так легло на слух. Потому как его прежнее имя в бумагах не встречается. И если князь всегда называл жену Виа, то она его непременно величала Михелем.
— Экселенц, а зачем мы вообще нужны в Голштинии? Без нас кавалерии не соберут? Нет, я не трус, и орденок-другой на груди будет очень комильфо. Просто в смысле понимания маневра.
Баглир тяжело вздохнул. Встал. Выпростал из спины крылья. Слегка размял их и сложил обратно.
Стало быть, решил Мирович, вопрос не глупый.
— Ответов несколько. И все — правда. Тебе который?
— Все.
— Хорошо. Назову два. Третий ты мне сам скажешь. Ответ для себялюбца: на войне тоже нужны умные люди. Ответ для страдальца за дело: гвардейский мятеж был в известной степени организован из-за границы, и именно из Дании. Граф Сен-Жермен, их командующий, был тогда в Петербурге. И именно он сделал мне ту дырку… до сих пор болит. И надо бы сыграть на чужой земле ответную партию. Ну а третий?
— Третий? А чтобы мы не расслаблялись! — весело ляпнул Мирович.
И впервые за долгий месяц знакомства увидел на лице шефа удивление.
— Неужели угадал?
А теперь еще и разочарование.
— Так ты шутил… А я уж испугался: умный малый, подсиживать меня будет. Но — угадал. Именно. Чтобы не превратиться в прежнюю гвардию, надо и грязь помесить копытами, и сухарика черствого в походе погрызть, и кровушку пролить. Я бы всех отправил. Но — мы тут очень нужны. А значит, пойдет половина. С нижними чинами как раз эскадрон.
И какой!
Баглир, от которого несвычные лошади шарахались, как от волка, заразился от знакомцев-конноартиллеристов и стал страстным лошадником. А потому своих подчиненных, набранных с бору по сосенке, заставлял совершенствоваться в верховой езде, фехтовании и прочих кавалерийских навыках. Причем учебой руководил штаб-ротмистр Комарович, как раз из конной артиллерии и переведенный. Ради того, чтобы на практике воплотить теорию о том, что лошадь — друг и боевой товарищ. А потому ее нельзя не только шпорами колоть, но и уздечкой мордовать. А по уму так и без плетки обойтись можно. В пример всегда ставил монголо-татар. Конный лучник ни уздой, ни плетью не сработает — руки заняты. Шпор у них также не видали. Зато русских разгромили как никто ни до, ни после. Так что начал Комарович наново переучивать даже лучших кавалеристов.
И кое-что стало получаться. Во всяком случае, по Невскому Мирович ехал уже без шпор. Уздечка на всякий случай была — но он ею не пользовался. И ничего, добрался до присутствия.
Но — у всех имелись и другие заботы.
Например, передать дела Виа. На словах-то Тембенчинский это уже совершил.
— А теперь, — сказал, — друг мой, берите-ка вот эти папки. Еще и еще. Вот и вот. Этого хватит. Нет, всю картотеку я вас перетаскивать не заставлю, не беспокойтесь…
А вся картотека все равно была не у него в кабинете. А в просторном зале этажом выше.
В коридор Мировичу выходить не пришлось, только отворить дверцу — и сделать шаг в соседний кабинет. Совершенно такой же. Только бумаги на столе сложены в стопки, а не разметаны, будто опали хлопьями с потолка, и придавлены кирасирской каской. И перья у сидящей за столом Виа белые и алые. Ну и галунов на рукавах поменьше.
— Доброго вам утра, иллюстра.
— И вам, поручик. «Поход»?
— Так, иллюстра.
— Повезло… А я даже не тянула.
— Почему?
— Михаил не позволил. И был совершенно прав. Хотите загадку? Я уже не один человек. И еще не два. А полтора.
Так Мировичу еще никто о беременности не сообщал. Впрочем, у него и не было, не то что жены — настолько постоянной подружки, чтобы такое сообщение стало интересным. Слегка обалдел, как и положено.
— Поздравляю, иллюстра! На крестины пригласите?
Нагло. Но хороший адъютант — не чужой человек. А в свет входят прецедентами. На крестинах же у Тембенчинских могут быть и Миних, и Румянцев, и даже император. Такая вот смесь расчета и искренности. Виа улыбнулась. Мальчик слишком заботится о карьере?
— Это будет года через два! А до тех пор я тебя еще загонять успею, в пехоту переведешься.