О нет, с размерами как раз все было в порядке. Но, при всей громадности, полное измещение — правильнее, грузоподъемность, но моряки упрямо сохраняли старый термин — наибольших их них никак не превышало шестидесяти тонн! Даже если их будет много — ну что удастся на них уместить?
— Какой калибр предполагаете? — поинтересовался Шувалов. Он тут представлял экономику страны. Собственно, и на самом этот совещании настоял тоже он. Чтобы не строить много ненужных кораблей. Мол, я опишу, что могу, вы уясните, что вам надо. Глядишь, и сойдемся.
— 24 фунта, — заявил Спиридов, — будет с избытком. Облегченных, сколько возможно. Тут толстых деревянных бортов нет.
— Или вообще единороги, — заметил Грейг, — в упор будет безразлично. А сблизиться теперь просто. Минуты.
Он исходил из привычных для морских флотов дистанций боя — дальняя, в полмили, средняя, в четверть мили, ближняя — менее кабельтова. Иной раз вовсе сходились борт к борту, не брезговали абордажем.
— По-моему, — встрял Тембенчинский, — проектировать суда нужно, исходя из тактики их использования. Как воевать-то будем, господа?
Зузинского кирасирская судьба вдруг выдернула из уютного кабинета, и отправила в Смольный. При этом разъяснили, что все объяснения будут даны на месте, что подразумевало событие либо совершенно пустяковое, отданное Аноту только из-за того, что княгиня Тембенчинская числилась в попечительском совете института благородных девиц, либо неописуемо ужасное. Такое, что подробности нельзя было доверить своему курьеру. В подчинение ротмистру дали двух прапорщиков, которые казались слишком бестолковыми для собственно аналитической бригады. Зато исправно пыхтели в затылок. Зузинский сначала хотел их вовсе прогнать, но передумал и оставил — для солидности.
Узнав, что бесследно исчезла одна из воспитанниц, Екатерина Молчанова, ротмистр подкрутил несуществующий ус, и осведомился, разыскивается взрослая девушка или ребенок. Услышав ответ, понял — худший вариант. Самая грань. И то, и то. Велел — скорее для порядка — еще раз осмотреть здание. Узнав, что пропавшая вела дневник, велел узнать — на месте ли? Оказалось — нет.
— Побег, с дневниками не похищают, — констатировал Зузинский, — причем не на крышу, с целью вызвать переполох, а всерьез. Теперь надо искать причину. Надо поговорить с другими воспитанницами. Узнав почему, поймем, куда. Любовь исключена?
Сам понимал — любовь никогда быть исключена не может. И все-таки ему хотелось другой версии. Менее тривиальной.
Пока ему расписывали местные монастырские строгости, думал. Пока не наткнулся на точную копию «Опытного», только поменьше в сто раз. Копия первенца воздушного флота висевшая среди физического кабинета, удерживаемая заменяющими толстенные тросы нитями, была не совсем точной. Паровые машины были больше, чем им полагалось бы, в несколько раз.
— Ее работа, — перехватила взгляд классная дама.
— Летает? — спросил Зузинский, — То есть, что внутри водород, вижу. А двигатели?
— Действуют. Но неизменно оказывается на потолке.
— Удивительно, что не на полу. Модель по объему близка к пределу, за которым вес оболочки уже нельзя скомпенсировать самым легким газом.
А сам просчитывал. «Опытный» показан публике три месяца назад. А день у воспитанниц расписан поминутно. Выходит, девочка тратила на модель все свободное время. Нехарактерное увлечение, но, похоже, она сходит с ума по аппаратам легче воздуха. Что же связанное с воздухоплаванием происходило на днях? Спуск "Секундуса"?
Давно, еще до побега. Формирование Воздушного кадетского корпуса. И перевод туда всех желающих из Морского.
Оставалось послать прапорщика к начальнику вновь образованного корпуса. Да объяснить ему, что в число кадетов, возможно, затесалась девица. Как? Позаимствовав мундир какого-нибудь кузена. Который решил остаться моряком. А заодно использовав и его имя. Спустя всего-то три часа после получения дела Зузинский отчитывался перед самой Виа в его благополучном завершении. Начальница немедленно пожелала видеть Молчанову. Та, коротко остриженная, в морском мундире казалась совершенным мальчишкой. Разве что малость узкоплечим.
— Хочешь — служи, — сказала ей Виа, — но знай, ты будешь единственной девушкой на курсе. И вообще в Воздушном корпусе. Это означает особые условия. Потому — ты обязана быть лучшей. Или, хотя бы, одной из. Выбора тут никакого нет. Исключения ради средненьких и плохоньких не делаются. Кстати, исключения в области ценза не будет. Возжелается замуж — изволь дослужиться до корветтен-капитана. Зато, — улыбнулась Черная Княгиня, — форма у тебя будет красивая. Сама позабочусь. Теперь — ступай, госпожа кадет.
— Есть ли смысл делать таран?
— Вертикальный маневр сделает его бессмысленным.
— Зато тот, кто окажется выше, будет иметь лучшие шансы!
— Но точность бомбометания зависит от высоты. Чем ниже, тем точнее.
— Ваше мнение, эччеленца альтецца?
Великий князь Павел слушал все это уже третий день, от завтрака до ужина. Собственно, это и составляло его работу как генерал-адмирала. Поскольку воздушный флот вырастал из морского, совещались почти одни адмиралы. И еще князь Тембенчинский, не чуждый как морской войне, так и воздушной стихии. Шувалов с Румянцевым, поставив задачу, ушли решать свои сиюминутные проблемы. Требовалось: разработать типы воздушных судов. Состав флота. Причем такой, который не перегрузил бы экономику.
Павел встал, начал прохаживаться вдоль длинного стола. Пусть у адмиралов опыт и слава — принимать решение ему.
— Подведем итог, к которому мы пришли, господа аэрадмиралы. Сущность действия, которое должен совершить воздушный флот — генеральная баталия с чужим флотом. По принципу всё против всего. Вторичные действия, ставящие целью вызвать врага на такое сражение — возможность бомбардировки наземных объектов и морских судов. Флот должен включать суда, приспособленные как к первому, так и ко второму. Это должны быть разные суда. Для сражения, которое будет протекать на максимальной высоте, одни, для бомбардировок со сравнительно небольших высот — другие. Бой будет, очевидно, носить более маневренный характер, чем бой на море, но основой боевого порядка остается линия, а основным вооружением — пушка, стреляющая разрывным снарядом с дистанционной трубкой. Измещение кораблей первого класса составит около шестидесяти тонн. Второго — сорока. Третьего — двадцати. Стоимость классов различается на порядок.
Суда в составе эскадры: линейные корабли и линейные фрегаты для линейного боя, протекающего в форме охвата головы противника, а также бомбардировочные корабли — для вынуждения неприятеля к бою угрозой разрушения важных объектов, например, воздушных и морских портов. Самый быстрый корабль — линейный фрегат. Линейные корабли и фрегаты — первый класс. Бомбардировочные — второй, не стоит тратить них избыточные средства.
Суда вне эскадр — корабли чистого неба, для принуждения разбитого в воздушном бою противника к капитуляции. Условное наименование — корвет. Могут быть специализированы для атаки наземных, морских и воздушных целей. Последние могут быть использованы и в эскадренном бою, как более легкие варианты линейных фрегатов, а значит, должны обладать высокой скоростью. Назовем их фрегатами линейно-легкими. Эти все относятся ко второму классу.
Наконец, суда присутствия. Носители флага. Их работа — занимать место, не отдавая его без боя. То есть войны. Еще — помогать внутренней страже и кирасирам. От них требуется некоторое вооружение, и некоторая автономность. Но не скорость. Это третий класс. Сюда же отнесем посыльные суда и иную небоеспособную мелочь.
Кажется, все. Если что-то упустили, то немного.
Линия? Кто-то говорил про коммерческую линию? Чисто физически «Опытный» мог бы держать линию Петербург — Нижний Новгород — Москва. Но выяснилось, что вельможи куда чаще желают в Ораниенбаум и Петергоф, и что без дирижабля с параболическими фонарями немыслима любая хорошая иллюминация. Задним числом Тембенчинскому покрыли из казны треть расходов, и обещали то же для каждого вновь закладываемого коммерческого судна — если на нем предусмотрят крепления под орудия, а двигатели обеспечат достаточную скорость. В случае войны все они попадали под мобилизацию, зато в мирное время комплектовались военными экипажами — к тому лучшими. Потому как обычных боевых дирижаблей в небе еще не было. Зато эллинг Тембенчинского выплевывал по кораблю в месяц. «Секундус» был немедленно арендован таможней. «Облако» стало учебным кораблем Воздушного корпуса, «Туча» оказалась на посылках у Главного Штаба, и швартовалось прямо к Оку, установленному на Дворцовой площади.