— Поздно, поздно... — в висках пульсировало истинное понимание этой Игры. Но теплилась Надежда, на какое-то мистическое чудо, на помощь откуда-то сверху, от тех великих существ, которые, возможно, наблюдают сейчас за всем этим. О Боги! Молю Вас, остановите Время, дайте шанс, хоть малую искорку, неужели я не заслуживаю вашей милости!
— Как же я расточительно относился ко времени, разбазаривая его во все стороны. Думая, что на все про все хватит его. Откладывал на потом то, что крайне важно сделать тут же, без промедления.
— Как же так, я видел, я понимал то знание принципов движения времени, этих промежутков между спицами колес кармы. И мало что предпринял. Многому попустительствал. А важное просто забыл! А теперь понимание принципа временных переходов и направление звучания черных провалов мне не просто требуется, а это жизненно необходимо, и не только для меня.
И благодаря моему попустительству умирает самое любимое мною существо, та, на которую поставлена суть этой игры. Дочь и наследница престола. Та последняя ветвь когда-то блиставшей великолепием династии Ахи. Та изумрудная чаша, что должна была наполниться мудростью веков, раскололась, и в своей попытке склеить ее я опоздал, хотя пытаюсь это скрыть от самого себя.
Это не мысли мелькали в воспаленном уме, это понимание всего происходящего затопило мой рассудок, и сердце сжалось от непереносимой боли и от понимания, что настоящее горе еще впереди.
Полуразрушенные ворота возникли как будто неожиданно. Замок был цел, но снаружи покрыт ржавчиной. Ключ на удивление легко вошел в замочную скважину и так же легко провернулся.
Теперь внутрь.
Как время безжалостно к нашим физическим телам, так оно безжалостно к формам, сотворенным руками человеческими.
Песок толстым слоем покрывал храмовую площадь, вход в него полузасыпан, и никаких признаков жизни. Песчаная ящерка, не торопясь, протопала мимо меня, скрывшись в своей норке. Она спокойна и ее не гложет вина. Ненависть к себе ослепляет и лишает меня сил, которые и так на исходе. Безрассудство и попустительство. Мое.
Непослушными ногами нащупываю ступеньки, засыпанные песком, они с трудом распознаются. Провожу рукой по выпуклостям на стенах, и они начинают светиться белым холодным светом. Тут мне все знакомо и понятно. Память о детских годах, которые я провел в стенах храма за чтением древних рукописей, ярко вспыхнула в моем сознании вкупе с надеждой.
Глядя на настенные символы, вспоминаю, за каким по счету поворотом этого, сегодня кажущегося бесконечным, перехода, вход в хранилище.
Вот, это! Белый круг на стене, перечеркнутый двумя крестными линиями, и указатель поворота. Вход ниже на три локтя от северной стены. Руки нащупывают кольцо. Где-то за поясом нож, торопливо вытаскиваю его левой рукой, правой отгребая песок с защелки люка. Ножом можно открыть, если точно попасть в прорезь. Бьет озноб от потери энергии, руки трясутся. Целюсь. Нож точно в прорези щеколды. Вспышка темноты — и дикая спираль провала сознания в потемки вечности.
Кто Я? Что Я? Когда Я?
Лишь ветер поет на невидимой свирели мелодию прощания. Только ветер перемен сквозит сквозь века, задевая наши сердца и заставляя ум человеческий ныть от бессилия.
Не шагнуть в этом теле в бездну безвременья, не протянуть руку помощи, потому что не только подать некому, но и увидеть нечем.
Только холод пространственных переходов заполняется и болью через сердце пытается забиться в человеческий ум.
О Велители Вселенной, я лишь пылинка у ваших ног, та частица Мироздания, от которой отвернулась Великая Богиня Судьбы. В чем задержался, в сомнениях своих или в глупом здравом смысле. В Иллюзии Великой этого плотного мира или в своих снах на плоскости зеркальной поверхности, в которой отражен смысл мироздания.
В каких мирах находятся те звезды, что рассыпаны в этом пруду безмолвия.
Где мой путь, да и где я сам.
Ступени крутящегося колеса вдруг замерли, и ощущение твердой поверхности вновь повергло меня в глубочайшую тревогу. Я не понимал, что со мной и в каком мире я присутствую.
Звенят колокола, гудит горячий воздух.
Прозрачен и высок тот звон.
Когда я возвращусь,
Дадут мне в руки посох
И будет даль кипеть со всех сторон.
И вновь я босиком, и холод режет спину,
И мысли на ветру седою бородой.
Достанет ли ума не проклинать чужбину?
Договорюсь ли я сама с собой.
Вернуться ли спешу
Иль тороплюсь успеть я,
Подняться ли стремлюсь иль падать не хочу,
На месте ли стою,
Ползу ли на вершину,