Линейный человеческий ум разделяет время на прошлое и будущее, помещая между ними настоящее. В реальном Божественном мире время едино и неразделимо. Все существует сжато в едином миге существования, в бесконечной спирали развития и падения духа. Для того чтобы прожить эту иллюзию времени, нам и был дан ум. Он кроит и делит цельное время на череду воплощений, череду жизней и смертей.
Какая плата за эту иллюзию.
Смешная! Надо только поверить по-честному, что все это существует взаправду, и окунуться в пучину страстей этого существования. А потом уж не плачь. Ведь награда — наслаждение.
Как далеко мы можем зайти за этой наградой, за позволением побыть в роли творца этого мира. Как далеко зашел Люцифер в своем стремлении превзойти Создателя.
«Бедные хорошие люди» страдают якобы от неблагополучия. А на самом деле от несбывшихся желаний. Ведь обещано было все — бесконечное наслаждение и мгновенное исполнение желаний. И всё это на принципе свободной воли, которую никто не смеет нарушить. Такова была гарантия.
Одного не учли, что твоя свободная воля рано или поздно пересечется со свободной волей другого такого же существа, и вы опрокинетесь в пучину уже нешуточных страстей в этом мире, в войну за проведение Своей Свободной Воли. Своей и только своей. И так думает каждый.
Чья воля должна воплотиться? Кому отдать предпочтение, на чьи мольбы ответить Создателю?
Делить было нечего, когда мы были всемогущими и не вошли в миры ограничений. Все изменилось тогда, когда возник первый дефицит. Как каждому существу получить желаемое? По какому принципу раздавать блага божественной милости? Бог решил дать людям возможность разобраться в этом вопросе самим. Что тут началось. Плоды мы пожинаем до сих пор.
Богу оставалось следить только за тем, чтобы не нарушилось равновесие мира и люди не опрокинули его в бездну. Великие полубоги поставлены служить этим весам. Когда одна чаша весов начинает слишком перевешивать, на другую подбрасывают гирьку для равновесия или снимают с той, что тяжелее. А в мире человеков выглядит так: пришел Герой и ушел в мир иной, исполнив свое предназначение. Сколько было совершено покушений на Фиделя Кастро? Несколько сотен, а он все живой. Не американцам решать, кому из лидеров истории жить, а кому нет. Не в их это власти, а во власти божественного провидения, под которым мы все ходим.
— В моей власти решать: распять тебя или помиловать, — сказал прокуратор.
— Нет твоей власти надо мной больше, чем та, что дана тебе свыше, — ответил Мессия.
Так приводятся в действие вселенские принципы самоорганизации и равновесия. Закон сохранения поддерживает систему в относительном покое до момента завершения каждого цикла игры. А потом наступает Великая Пралайя и боги сметают все наши постройки.
А чтоб души не залипали на наслаждениях, их уравновесили страданиями и тяготами телесноматериального существования. Теперь вот хочется понаслаждаться, а вместе с маслом дают пуд соли. Съешь — дадут еще. И за толику мирского счастья люди готовы поплатиться всем на свете: счастьем, здоровьем, любовью. Как мотыльки, привлеченные светом, они летят на свою погибель, а потом кричат во все инстанции о том, как тяжело жить.
Если быть внимательным к знакам мира, то легко можно заметить, как то далекое прошлое проникает в этот наш сегодняшний день. При условии, что ты хотя бы частично знаешь или помнишь свое прошлое. Это сродни воспоминанию об одноклассниках, которых иногда встречаешь через много лет. Они такие же. Чем меньше игнорируешь эти знаки, тем быстрее они откроют проход к тому времени и пространству, из которого идут сигналы.
Глава 29
С приходом вечера усиливалось необъяснимое давление. Схватила мусор и понесла его на помойку. Не хотелось ни с кем говорить. Возникло желание замкнуться и спрятаться. Я стала всматриваться и вслушиваться в те чувства, которые то вспыхивали, то пропадали. Предыдущей ночью в сновидении парикмахеры стригли мне волосы.
В боку усилилась боль, которая беспокоила уже больше недели. Опять в сновидении спасала ребенка, освобождая от каких-то пеленок, в которых он задыхался. Раньше это была подушка. А месяц назад — от молока, оно превращалось в клей и забивало ему рот и нос, не давая дышать. Наутро все эти неясные ощущения оформились в одиночество, присутствовало чувство чего-то безвозвратно отнятого или утерянного. Проявилась ментальная картина женщины, стоящей на коленях, руки которой хватались за траву. Она дико рыдала о какой-то невосполнимой потере. В пространстве повисла дикая ненависть. Определить, чья и откуда, было невозможно. Все это перекрывалось темным пятном.