— Мы закончили, — резко сказала девушка, обрывая его фантазии. — Одевайся, Тим.
Она села за стол и, вынув бланк, принялась быстро на нем писать. Матильда. Слишком солидное имя для такой девчонки. Он бы звал ее Тильдой, Тилькой… Нет, похоже на рыбу. А она скорее напоминает птичку — круглое личико, остренький носик. Лучше просто — Тиль. Он мог бы снять ей уютную квартирку где-нибудь на окраине, чтобы не столкнуться со знакомыми, баловать безделушками…
— Тим, подожди в приемной, — попросил он сына.
— Спасибо, Матильда, — сказал тот врачу, и в ломком подростковом голосе вдруг прорезался вполне мужской бас.
— Тебе спасибо, Тим, — улыбнулась она. — Ты отличный пациент, и, надеюсь, моя помощь тебе больше не понадобится. Я напишу рекомендации, постарайся их выполнять.
Тим кивнул, отчего темные волосы упали на глаза, и Роберт снова почувствовал раздражение. Сын изменился не только физически: отрастил волосы, по вечерам стал мучать гитару, нашел новых друзей, хотя старых и не было… Но за раздражением проступало и новое чувство — он вдруг начал осознавать, что сын — отдельная личность, не его часть, и даже не копия, ведь куда больше тот походил на мать.
— Я бы хотел отблагодарить вас, — вспомнил Роберт о своем решении. Заплатит в два раза больше — и хватит. Не стоит так сразу ее баловать. Он незаметно втянул живот и попытался придать голосу томность. — Я закажу столик в «Риверсайд», где мы сможем спокойно обсудить ваше вознаграждение… — он потянулся, попытавшись коснуться ладони женщины, но Матильда как назло выпрямилась на стуле, положив руки на колени, — а также дальнейшее сотрудничество…
— Вы уже оплатили лечение, и курс закончен, — сухо сказала Матильда. Синие глаза смотрели холодно, как осколки льда. — Однако если вы не изменитесь, сколиоз действительно может вернутся.
— Что? — ошарашенно переспросил он, чувствуя, как кровь бросилась в лицо. В висках гулко застучало. Снова? Пройти через все это снова?
Матильда протянула ему лист, исписанный убористым почерком.
— Это передадите Тиму. Общие рекомендации по спорту и питанию. А теперь перейдем к вам. Утром, натощак, сразу после того, как Тим просыпается, говорите ему «доброе утро, сынок, сегодня тебя ждет чудесный день».
— Прямо так и говорить? — Роберт попытался сказать это насмешливо, но получилось растерянно и жалко.
— Вы хотите, чтобы ваш сын был здоров? — рявкнула девушка так неожиданно, что он подпрыгнул на стуле. — Вы любите его?
— Да, конечно, — опешил он.
— Возможны варианты, — подобрела врач. — Новый день для чемпиона, отличное утро… Хотя бы — привет, сын, как спалось. Потом, в обед, если у вас нет возможности его увидеть, звоните ему по телефону.
— А смс?
— Не подходит, — отрезала она. — Только живой голос. Спрашиваете, как прошел день в школе. Внимательно слушаете. Находите, за что похвалить — и хвалите.
— А если не за что? — встрепенулся он.
Матильда посмотрела на него в упор, и Роберт, не выдержав, отвел глаза. Как он мог принять ее за вчерашнюю школьницу? Рыбка? Птичка? У нее взгляд как у матерой волчицы!
— Вечером, перед сном, обнимаете его, целуете и говорите, что любите, — продолжила она.
Тиль положила и вторую ладонь ему на спину. Кожа теплая, даже горячая, русые завитки волос на его затылке слегка взмокли и потемнели. Она размяла плечи, провела руками по спине и задержала их.
— Вас что, комбайном переехало? — не сдержалась она.
Его будто собирали заново: несколько позвонков смещены, в лопатке трещина.
— У вас были сломаны ребра, — сказала Тиль, опуская руки ниже.
— Верно, — пробормотал он. — Продолжайте. У вас такие нежные руки, Матильда.
Тиль угрюмо посмотрела на его затылок. Но руки сами скользили, разминали, исследовали мужскую спину, которая, кажется, нисколько не боялась сквозняков. Когда она спустилась к ягодицам, пальцы Ланса непроизвольно сжали пеленку, и Тиль, бросив взгляд на его руку, отшатнулась, отдернула ладони.
Она уже видела этот перстень. Массивный, серебряный, грубоватый, словно сделанный сотни лет назад.
— Перевернитесь на спину, пожалуйста, — ровно произнесла Матильда.
Он колебался лишь мгновение, потом повернулся, не смущаясь своей наготы.
— Я открыт. Анаэ-таа, — произнес он заклинание еще до того, как Тиль попросила, взял ее ладонь и положил себе на солнечное сплетение.
Третий уровень осмотра.
Аура Ланса пылала. Перетекала огненными вихрями, искрилась синими звездами, сияла. Следы магических эликсиров расплывались разноцветными кляксами, слева на груди чернело пятно заклятия на крови – таким, она знала, заставляют биться замершее сердце.