Выбрать главу

- Ну а как же?.. - испугался Булгаков, имея в виду классику многомесячных наблюдений за такого рода больными, после которых только и можно было вынести окончательный диагноз; он понял, что Филипп Филиппович намекает на душевную дисфункцию.

- Вы, батенька... - пояснил Филипп Филиппович с выражением превеликого мастерства на добрейшем лице, - много работаете, мало спите и совсем не пьёте. Покажите язык. - Булгаков показал. - А пить надо, - назидательно сказал Филипп Филиппович, явно одобрив цвет языка Булгакова, - чтобы не кувыркнуться раньше времени. Невроз, знаете ли, надо тормозить, иначе он вас засосёт в такое болото, из которых вы не выберетесь до конца дней своих и пропадёте ни за грош собачий. Питьё определяет сознание! - добавил он с долготерпением, свойственным крайне умным людям.

- Ё-моё... ё-моё... - покорно соглашался Булгаков, натягивая брюки и лихорадочно обдумывая предложение. - Сбегать в "Бычок"?..

"Бычком" на Московской улице, между пожарной колокольней и почтой, для простоты душевной именовали магазин колониальных яств "Буженина и окорок", в отличие от "Мегаполиса" на противоположной стороне, где предпочитали самогон, фруктовые наливки и мороженных дафний для аквариумистов.

Вдруг в голове у него что-то щёлкнуло, как бретелька на спине Таси, и он не поверил ни единому слову Филиппа Филипповича. Щелчок в голове был признаком непроизвольного озарения, и ему показалось, что он сам знает все свои болячки, как пять своих пальцев, и душевный кризис здесь не при чём, хотя о Филиппе Филипповиче ходили легенды и он слыл местным Гиппократом в самом широком смысле этого слова, но на этот раз ошибся; существовало ещё нечто, о чём медицина не имела ни малейшего понятия и никогда не учила и не могла учить - лунные человеки.

- Зачем?.. - сдержанно обрадовался Филипп Филиппович понятливости Булгакова.

- Закуски возьму! - нашёлся Булгаков, пытаясь вникнуть в ход мыслей Филиппа Филипповича, чего ему ни капельки не удавалось из-за разности возрастов.

Если у меня душевный кризис, думал он, то дело дрянь. Но со мной этот фокус не пройдёт! - едва не перекрестился он. Я поэтому и колюсь, потому что психика не выдерживает натуры жизни!

- Удовольствия лишимся, - предупредил Филипп Филиппович, вытирая руки и странно погладывая на Булгаков.

А вдруг он тоже лунный человек? - ужаснулся Булгаков, а я со всей душой. Нет, не может быть, вспомнил он трактир "СамоварЪ", в Киеве, на Александровской площади, Филипп Филиппович не в курсе, он вообще, похоже, не подозревает о существовании лунного мира, а насчёт невроза ввернул по великому наитию. Рефлекс Земмельвайса, к счастью, ему явно чужд.

- Нет, мой друг! Мы испортим натуральный вкус спиритуса виниуса! - торжественно объявил Филипп Филиппович и выдал себя с головой.

Ё-моё... ё-моё... да он же тихий алкоголик, наконец-то сообразил Булгаков.

На бесформенно-старом черепе Филиппа Филипповича была написана профессиональная сосредоточенность, он явно всё ещё анализировал состояние клиента, боясь ошибиться в главном: если Булгаков физически здоров, то с душевными ранами можно как-нибудь справиться, а если нездоров, то об этом лучше не думать, всё равно помрёт в лучшем случае к годам пятидесяти, не вынеся тягот жизни практикующего хирурга, которого обучали педиатрии и эпистеме Фуко.

Булгаков не хотел жаловаться, что вокруг такая безутешная осенняя природа, не та, киевская, чудная, прозрачная осень с супер объёмами света и воздуха над Днепром, к которой он привык с детства, а сплошная грязь по колено, бесконечные, нудные дожди и никаких развлечений: работа-дом, дом-работа, если бы не Тася, можно было вообще сойти с ума; а о пристрастии к литературе благоразумно - промолчать, дабы не возбуждать подозрений о всё той же душевной болезни, на которую намекнул Филипп Филиппович. Хорошо хоть жена не бросила, не сбежала к родителям в тыл, на Волгу, а помогает оперировать, терпеливо снося и тяжелую, грязную работу ассистента, и неустроенный быт, не говоря уже о скудном, однообразном питании. А если вспомнить о причине их бегства, то бишь, о лунных человеках, то дело вообще дрянь, дело такого рода, что полумерами здесь не отделаешься, а чем отделаться - не понятно! Нет такого опыта, который бы всё объяснил и разрешил, нигде он не описан, никой Фрейд не додумался с его "диким" психоанализом и инверсным смыслом первопричин! Не по тем дорожкам ходите, господин Фрейд! Не по тем, а совсем по другим! И я с вами запутался!