Замотав головой, я стряхнул свирепую непонятную пиявку и рванулся с земли, боясь только одного — потерять Войт и ее покойника-похитителя из виду, но липкая мелкая гадость ухитрилась каким-то чудом снова оказаться на ногах и вцепиться в последний момент в мой хвост, нисколько не впечатлившись наличием там смертельно-ядовитого почти для всех шипа, и стала прямо в полете карабкаться по мне, как обезьяна по дереву, осыпая какими-то бессмысленными оскорблениями и колотя по ходу куда придется. Кувыркание и попытки сбить ее крыльями, ухватить зубами ни к чему не привели. Как только я вроде избавлялся от нее, она снова тут же появлялась на мне, но уже в другом месте, не представляю как. Но гори она огнем, мне не до этих фокусов!
Я уже протянул когти, готовый вцепиться в крыло поганого мутанта, собираясь оторвать его к хренам, как этот гад рухнул в ущелье, куда мне не протиснуться. Идиот, куда ты денешься от меня?! Скалы заканчиваются через несколько километров, а за каждую лишнюю секунду, что ты лапал мое, я с тебя по дополнительному куску оторву. Медленно!
Бум! — по моей многострадальной черепушке опять прилетел такой удар, что перед глазами на долю секунды потемнело. Да откуда в этой поганке такая силища?!
Зрение прояснилось, но вслед за этим из груди рванулся истошный рев. Где чертов крылатый и Летти? Их не было ни над водой, ни в неистово несущемся потоке! Заметавшись в воздухе, я рыскал глазами, выискивая хоть что-то, не ощущая больше продолжавших сыпаться градом ударов и ругательств, потому что в груди появилась и стремительно разрасталась огромная дыра. Не отдавая себе отчета в том, что рвется из моего горла, обернулся прямо в воздухе и рухнул в поток, вынырнул из ледяной воды и завертелся, судорожно ища мою потерю, борясь с неуклонно несущейся стремниной. Ничего! Но как?!
Орал как безумный, захлебывался, нырял, шарил по дну, бился всем телом о подводные камни, выныривал и снова звал, срывая голос. Но все тщетно! Река, с грохотом и шумом миновав ущелье, выплеснулась снова на равнинный участок, становясь опять почти спокойной и открытой гладью на несколько километров вперед. Сменил ипостась и полетел над самой поверхностью, с ужасом ожидая увидеть разбитое и поломанное стихией тело любимой… Любимой! Моей!
Нет ни ее, ни ликтора — гореть ему вечно! Назад, к ущелью, снова слабое человеческое тело, вплавь, глаза шарят по отвесным скалам в надежде. А вдруг зацепилась, выбралась, держится, это же моя Летти, она не может просто взять и утонуть. Нет, самой смерти эта невероятная женщина скажет: «Отсоси!» На крыло, обшарить весь берег, округу, нельзя исчезнуть бесследно!
Но время шло, паника росла, внутри полыхало и замерзало одновременно, а никаких следов Войт не находилось. Упав на камни, обратился в человека, но долго ревел обезумевшим зверем, пока не выдохся, проклиная все и всех, отказываясь признавать утрату.
— У тебя волосы не черные. Почему? — раздался звонкий голосок за спиной, и, мало что соображая и видя перед собой, медленно повернулся, чтобы воткнуться диким взглядом в ту, кто так же виноват, как и ненавистный противник.
Нельзя вредить самке? Да неужели?
— Удавлю! — зашипел и двинулся вперед.
Руки уже сомкнулись на тонкой шейке, собираясь сломать ее, подобно спичке, как вдруг в них остался только воздух! Пальцы еще ощущали тепло чужой кожи, образ гадкого куклячьего личика с широко распахнутыми, озадаченными, но отнюдь не испуганными глазищами не стерся с роговицы, но сама бешеная блоха стояла в паре метров от меня и бомбила хаотичными и совершенно бессмысленными вопросами.