- Живые перед дверью пляшут… - пробормотал вдруг юродивый и открыл мутные, бессмысленные глаза. – Живые умирают. Не ходите на север!
- Как тебя зовут? – спросила Иефа, внимательно глядя на гоблина. Юродивый с трудом сфокусировал взгляд и длинно икнул.
- Я тебя видел! – пронзительно крикнул он в лицо полуэльфке. Иефа невольно отшатнулась. – Ты плясала перед дверью и умерла. Такие не живут. Но, может быть, в этот раз у тебя получится.
- Что получится? – прошептала Иефа.
- Умереть не так страшно.
- Иефа, кого ты слушаешь?! – возмутился Стив, видя, что полуэльфка стремительно бледнеет. – Он же идиот!
- Твой брат утонул в бочке с зерном, - хихикнул юродивый, нацелив на дварфа хитрый взгляд. – Гнилая порода. Ты не такой. Ты от другого корня. Ты таскаешь страх в заплечном мешке. Страх и власть. Это одно и то же. Твой брат не боялся. Он был пьян. Он пил, а ты воевал с недоумением. Ты вполне можешь стать ключником.
- Стив, спокойно! – Иефа забыла, что испугалась, и вскочила на ноги. – Стив!
- Не смей трогать мою семью, ты! – взревел дварф и кинулся на юродивого, походя отшвырнув полуэльфку. Грах дернулся на выручку, но Ааронн сшиб гоблина одним страшным ударом и оставил лежать. С другой стороны Зулин уложил его товарища.
- Стив! Стив, прекрати! – кричала Иефа. – Он болен! Он сумасшедший! Стив!
- Мразь зеленая! – с ненавистью выдохнул дварф, швырнул свою жертву на землю и вытер руки о штаны. – И как только земля таких носит!
- Идите своей дорогой, Второй в роду, - спокойным, ясным голосом сказал юродивый. Партия потрясенно уставилась на него. – Это не первый раз. Я привык. Их, - он указал на гоблинов – оставьте мне. Они не пойдут к Копям. Они никому ничего не скажут. Идите.
- Послушайте его, - подала голос Этна. – Пожалуйста, послушайте.
- Уходим! – скомандовал Ааронн, и никому не пришло в голову возразить.
* * *
Собирались поспешно и молча. И, только почти скрывшись в лесу, Иефа не утерпела и оглянулась. Юродивый уложил своих спутников рядком и мычал себе под нос какую-то невнятную песенку, в которой не было ни смысла, ни мелодии. Он срывал травинки и укладывал их неопрятным гнездом возле левого плеча Граха, и только на секунду оторвался от этого увлекательного занятия, чтобы очень серьезно и очень пристально посмотреть Иефе в глаза. Иефа испуганно юркнула в кусты, спеша скорее догнать партию, которая молча уходила на восток.
* * *
Почему?– в смятении думал Зулин, едва поспевая за широким шагом проводника. – Почему? Что мы упустили? Почему послушались? Почему ушли так быстро? Почему не задали ни одного путного вопроса? Он просто сказал – идите, и мы пошли, как послушные овечки за пастухом, и никто ни на секунду не усомнился, что так нужно! Где была Иефа, с ее стремлением все сделать наперекор? Где был Стив с его ослиным упрямством? Где был Ааронн с его вечным скепсисом?
А где был ты с твоей замечательной дотошностью?–бесцеремонно вклинился в мысли мага Зверь, но Зулин даже и не подумал возмутиться.
Да, где был я? Он просто сказал – идите, и я подчинился. Почему? А мне хотелось слушать его и слушать, слушать без конца, на какое-то мгновение мне даже показалось…
Не надо смущенных троеточий!–Зверь был ехиден, но не чересчур. – Нашел, от кого прятаться. Ты ему поверил. Это раз. Ты его узнал. Это два. Ты думал, что он расскажет тебе, кто ты. Это три.
Погоди, не торопись. Ты говоришь о вещах, мне не понятных. Я не мог поверить ему – это нелогично. Кто же верит сумасшедшему, отсталому, больному идиоту… Нет, я не поверил ему. Он нес какую-то чушь, совершенно невразумительную чушь, и верить-то было нечему. Почему мы не убили их, а просто ушли?
Узнал… Это тоже глупости. Я не мог узнать его, потому что никогда раньше не видел. Я провел пять лет в башне Мо, и там по определению не могло быть никаких гоблинов, ни больных, ни здоровых. По дороге в Бристоль мне почти никто не встретился, я шел по ночам, во избежание всяких неприятных ситуаций, а те подвыпившие крестьяне, что с воплями «дроу, дроу!» улепетывали от меня через поле, были чистокровными людьми. В Бристоле я получил задание, а дальше ты и сам все знаешь. Нет, я никогда раньше его не видел.
Может, ты просто не помнишь? Ведь происходило же что-то с тобой до того, как ты оказался в башне Мо Корте. Ведь это целая жизнь…
Я попал в башню Зодчего из другого плана. Я очень сомневаюсь, что этот юродивый регулярно путешествует между мирами.
Не язви. Кто знает, может, ты сам не первый раз попадаешь в этот мир? Такое возможно?
Возможно все… Но как-то это… Невероятно. Я запутался. И все-таки… чем дальше, тем тверже я уверен, что он знал, кто я такой. Может, я и не знал его, но он знал меня. Знал и ничего не сказал. Так все время. Баламут, Баламут, старый ты пройдоха… Ты все-таки научил меня задавать вопросы, а вот как получить ответы на них – не объяснил.
И все-таки! Почему мы не убили их, а просто повернулись и ушли? Они враги. Они опасны. Ааронн с Иефой все так предельно ясно изложили. И после этого мы просто собрали манатки…
Хочешь получать ответы – почаще спрашивай. Тебе в голову приходят иногда довольно ценные мысли, и что дальше? Ты умиляешься самому себе и забываешь о них в ту же секунду. Или у тебя находятся дела поважнее, и ты забываешь о них не в ту же секунду а чуток попозже, что, в прочем, одно и то же. Вопросы копятся, копятся… Скоро они сойдут лавиной и погребут тебя. Ты свихнешься и будешь пускать пузыри, как этот, зеленый…
Прекрати! Может, я и не самый умный планар на свете, может, ты прав, и этот юродивый откуда-то из прошлой жизни, но все это второстепенно, понимаешь? Сейчас действительно есть дела поважнее, а я совсем запутался! Демон Баатора! Этот невразумительный отряд превратил меня в сомневающегося рохлю! Они скоро сведут меня с ума! Именно они, а не лавина вопросов, про которую ты все так красиво придумал. Раньше было так просто, так понятно: это плохо, это хорошо, это – наши, это – враги, враги есть зло, зло следует уничтожить. Это же элементарно!
И ты брался решать, что есть зло? И никогда не сомневался?
Нет!
Ты врешь сам себе. Я не могу залезть в твои воспоминания, а может, могу, но не считаю нужным. Но ты врешь сам себе, и это так же ясно, как то, что ты черно-белый.
- Я не черно-белый, - ожесточенно пробормотал Зулин, повторяя слова Мо, сказанные им когда-то – столетий пять, не меньше! – невероятно давно. – Нет, я не черно-белый. У меня глаза – синие.
- Что, прости? – оглянулся Ааронн.
- Ничего. У меня накопилась куча вопросов, друг мой. Я подумал, если ты можешь отвечать на ходу, то я задам их прямо сейчас, а то на привале у нас обычно что-нибудь случается, и становится как-то не до того.
- Я тебя слушаю, - эльф глянул на мага слегка удивленно, но быстро справился с собой. – Только если ты хочешь, чтобы наш разговор остался только между нами, не называй имен.
- Почему?
- Подозреваю, что после трансформации кое-ктостал чересчур хорошо слышать. Этна сказала, что через пару дней слух притупляется, переходит в состояние засады, если ты понимаешь, о чем я говорю…
- Увы, нет. Не понимаю, о чем, а главное, не понимаю, о ком.
- О боги… - страдальчески пробормотал эльф. – Зулин, ты заметил, что кое-кто, один из нас, с некоторых пор стал несколько излишне осведомленным? Что кое-комумоментально становится известным содержание разговоров, которые ведутся почти шепотом? Что кое-ктоначал активно шевелить ушами, так сказать. Я имею в виду того, кто услышал приближение зеленой троицы примерно час назад. Понимаешь, о ком я говорю?
- О дриаде? – удивился маг.