Хотел, как следует, садануть об пол, но в последний момент почему-то передумал.
— Свинья! Свинья противная!
— Это я-то свинья?!
— А то кто! Ты! Ты пялился на меня! Ты и сейчас пялишься!
Харлей замер, глядя на неё, лежащую на кровати. Мокрые локоны разметались по обнажённым плечам, кожа покрылась мурашками, соски заострились.
— Ну извини, детка.
— Ты ещё имеешь наглость извиняться? Думаешь, твоего «извини» за такое свинство достаточно?!
Харлей поднял руки.
— Когда я не прав — я не прав, сладенькая. Сиськи у тебя всё-таки есть.
— Ах ты!..
Взвизгнув, гарпия слетела с кровати и головой врезалась прямо в живот демона.
Следом он споткнулся об обломки стола и ощутимо приложился спиной об пол.
Гарпия взгромоздилась на него верхом, блокируя ногами руки и принялась отвешивать пощёчину за пощёчиной.
Если бы Харлей только принял демоническую форму, тут же разорвал бы нахалку на тряпочки.
Но внутренний демон был очень занят: он жадно и торопливо глотал клочья ярости и возмущения, которыми так щедро изобиловала гарпия. И то ли с голодухи, то ли ещё по какой-то странной необъяснимой причине никогда ещё ему не было так вкусно.
Перехватив, наконец, руки гарпии, Харлей понял, что и без трансформы уделал бы маленькую задиру в два счёта. Только вот почему-то не делал этого. Конечно, пару раз отвёл душу (и это было незабываемо! м-м-м…), но всё же довольно сдержанно…
Но ведь и она не покрывалась стальной чешуёй, не оглушала пронзительным криком, не драла когтями и не резала стальными перьями.
Значит, и она дралась с ним не в полную силу, не очень-то всерьёз. Правда, выходило всё же ощутимо. Рука у нахалки, как говорится, была тяжёлая.
Со стороны двери раздалось деликатное покашливание.
Не той, что вела в душевую, а от той, что распахнулась в комнату.
В проёме стоял оборотень преклонных лет с подносом в руках. Запах серы почему-то усилился, но в нём явственно проступали ароматы съестного.
Глава 7
Оборотень с сожалением смотрел на лежащего посреди разгромленной комнаты демона и на сидящую на нём обнажённую гарпию.
Взвизгнув, словно только что очнулась, Пандора стыдливо прикрылась крыльями.
Оборотень тяжело вздохнул и сказал укоризненно:
— Вы бы предупредили, что молодожёны. Для парочек у нас номера повышенного комфорта, — и, подумав, добавил: — И прочности.
Бормоча что-то о том, что ремонт встанет ему в копеечку, а страховщики даже не почешутся, оборотень с невозмутимым видом перешагнул через ноги Харлея и поставил поднос на единственный и, пожалуй, чудом уцелевший предмет мебели в комнате, а именно, на кровать.
Затем со скорбно поджатыми губами направился к выходу. Уже в дверях развернулся и строго сообщил:
— Имейте ввиду, я поставлю это в счёт. И моральный ущерб тоже, — добавил он совсем тоскливо и посмотрел при этом почему-то на кутающуюся в крылья Пандору.
— Мы не… Он не… Это не так!
Пандора часто заморгала, а потом перевела взгляд с захлопнувшейся двери на Харлея.
Демон осклабился.
— Детка, если ты не прекратишь ёрзать, то на мне, пожалуй, слишком много одежды.
Он ожидал новой пощёчины, даже приготовился перехватить её руку, но гарпия почему-то покраснела, и, по-прежнему кутаясь в крылья, неловко поднялась на ноги.
Прошипев какое-то ругательство под нос, она скрылась в душевой.
Вот только дверь за собой захлопнуть не могла по той причине, что дверь эта сиротливо и робко замерла на боку, у косяка, вынесенная десять минут назад ударом ноги демона.
— Эй! — раздалось из проёма. — Демон! Инкуб!
— У меня имя есть, — отозвался Харлей, потирая ушибленные места.
Ароматы жареного мяса, тушёных овощей, хлеба щекотали ноздри, наполняли рот слюной. Ради того, чтобы утолить зверский голод, можно, пожалуй, забыть на время о том, что увидел и очень даже хорошо разглядел в душе… на кровати… на полу… Как и об этом нестерпимом распирании в штанах
Руки сами собой потянулись к крышкам на блюдах, и, стоило их приоткрыть, запах стал настолько одуряющий, что принявшийся поглощать с рычанием всё, что помещалось сначала в ладони, а затем в рот Харлей пришел в себя только от очередного оклика:
— Харлей де Вуд! Сейчас же почини эту проклятую дверь! Мне её не поднять…
— Ага, — с набитым ртом ответил демон и, поднатужившись, откусил от ещё одного бутерброда половину. — Спешу и падаю, сладенькая.
Прожевав, он добавил под нос:
— Призрака она поднять может, да, а дверь слабо…
Но думать об этом было некогда: никогда Харлей ещё не был так увлечён едой. Когда первый голод был утолён, а на подносе, помимо пары фруктов в форме морских звезд и дрожащего разноцветного кубинка желе остался всего один сэндвич с аппетитно выглядывающим куском ветчины и листом салата, демон устыдился. Он и думать забыл о гарпии.