– Почему бы не спросить пилотов?
– Пилоты докладывают о неисправностях, но в такой сложной машине не каждый дефект становится им известен; в особенности потому, что системы современного самолета дублируются. Для каждой жизненно важной системы, например гидравлики, есть запасная, как правило, даже две. Сигнал об отказе второй и третьей дублирующих систем может и не подаваться в кабину пилотов. Поэтому бригада обслуживания, поднявшись на борт, подключается к экспресс-анализатору данных, который выдает сведения о полете. Механики мгновенно получают общее представление о возникших неисправностях и тут же их устраняют.
– Но на этом самолете нет ЭАД?
– Видимо, нет, – ответила Кейси. – Устанавливать ЭАД не обязательно. Правила ФАВП требуют наличия РПК и ЦРПД, но ЭАД устанавливается по желанию заказчика. Такое впечатление, что на этом самолете его нет.
– По крайней мере, я его не нашел, – сказал Рон. – Но он может оказаться где угодно.
Он опустился на четвереньки, склонившись над портативным компьютером, подключенным к схеме. По экрану бежали строки символов:
A/S PWR TEST 00000010000
AIL SERVO COMP 00000001000
AOA INV 10200010001
CFDS SENS FAIL 00000010000
CRZ CMD MON INV 00000020100
EL SERVO COMP 00000000010
EPR/N1 TRA-1 00000010000
MS SPEED INV 00000040000
PRESS ALT INV 00000030000
G/S SPEED ANG 00000010000
SLAT XSIT T/0 00000000000
G/S DEV INV 00100050001
GND SPD INV 00000021000
TAS INV 00001010000
– По-видимому, это данные курсопрокладчика, – сказала Кейси. – Наибольшее количество сбоев произошло на одном этапе полета, том самом, в течение которого возник инцидент.
– Как вы интерпретируете эти данные? – спросил Ричман.
– Это не наша забота, – ответил Рон Смит. – Мы лишь запишем их и отвезем на завод. Ребята из вычислительного центра скормят данные главному компьютеру и превратят их в видеозапись полета.
– Во всяком случае, мы надеемся, – сказала Кейси. Она выпрямилась. – Долго еще, Рон?
– Десять минут, не больше.
– Ну да, еще бы, – донесся из кабины голос Доэрти. – Десять минут, не больше. Ну, конечно. Какая мелочь. Я хотел управиться до часа пик, но теперь не успею. У моего ребенка день рождения, но я опоздаю на праздник. Жена задаст мне хорошую взбучку.
Рон рассмеялся:
– Это единственная неприятность, которая приходит тебе в голову?
– Нет, конечно. Могут случиться и другие. В торт может попасть сальмонелла, детишки отравятся.
Кейси выглянула в люк. Механики ремонтной бригады спускались с крыла. Бэрн заканчивал осмотр двигателей. Трунг укладывал ЦРПД в фургон.
Пора возвращаться домой.
Опустив глаза к подножию лестницы, Кейси заметила фургон службы безопасности «Нортон», припаркованный в углу ангара. Самолет со всех сторон окружили два десятка охранников.
Ричман тоже заметил их.
– Зачем это? – спросил он, указывая на охранников.
– Мы всегда выставляем охрану у самолета, пока его не доставят на завод.
– Так много людей.
– Да, ничего не поделаешь, – Кейси пожала плечами. – Этому самолету придается особое значение.
Но она заметила также, что все охранники носят кобуры. До сих пор ей не доводилось видеть у них оружие. Ремонтные ангары лос-анджелесского аэропорта достаточно хорошо охраняются, и не было никакой необходимости раздавать людям пистолеты.
Или все-таки была?
Кейси и Ричман шагали по ангару в его северо-восточной части, минуя огромные стапели, на которых монтировалось крыло. Стапели представляли собой решетчатые конструкции из выкрашенных голубым стальных прутьев и возвышались над землей на шесть метров. Они были размером с небольшой жилой дом, но выполнены с точностью до двух тысячных сантиметра. По платформе, которую образовывали стапели, двигались около сотни людей, соединяя вместе отдельные части крыла.
Посмотрев направо, Кейси увидела группу механиков, которые упаковывали стапели в громадные деревянные контейнеры.
– Что это? – спросил Ричман.
– По всей вероятности, резерв.
– Резерв?
– Запасные стапели, которые устанавливаются взамен поврежденных. Но этот комплект был сделан для выполнения китайского заказа. На изготовление крыльев уходит больше всего времени, и было решено собирать их на нашем предприятии в Атланте, а потом отправлять сюда.
Среди рабочих, возившихся с контейнером, Кейси увидела мужчину в галстуке и рубашке с закатанными рукавами. Это был Дон Брэлл, председатель местного отделения профсоюзов авиа– и автомобилестроителей. Заметив Кейси, он окликнул ее и двинулся навстречу. Он щелкнул пальцами, и Кейси поняла, что ему нужно.
– Оставь меня на минутку, Боб, – велела она Ричману. – Увидимся в конторе.
– Кто это?
– Увидимся в конторе.
Брэлл приближался, но Ричман и не думал уходить.
– Может быть, мне остаться с вами, и…
– Боб, – сказала Кейси. – Исчезни.
Ричман нехотя зашагал к конторе, то и дело оглядываясь через плечо.
Брэлл пожал Кейси руку. Это был невысокий крепко сбитый мужчина, бывший боксер, У него был сломан нос. Он говорил мягким негромким голосом.
– Ты всегда мне нравилась, Кейси, и знаешь об этом.
– Спасибо, Дон, – ответила Кейси, – твои чувства взаимны.
– Два года назад, когда ты работала в цеху, я все время приглядывал за тобой, оберегал от неприятностей.
– Я знаю, Дон. – Кейси ждала продолжения. Брэлл славился длинными предисловиями.
– Я всегда выделял тебя из числа прочих.
– В чем дело, Дон?
– У нас затруднения с китайским заказом, – ответил Брэлл.
– Какие именно?
– Затруднения с приложением к договору.
– А что с ним? – Кейси пожала плечами. – Ты знаешь, что без него не обходится ни одна крупная сделка. – В последние годы производителям авиатехники вменялось в обязанность передавать часть работ странам, которые приобретают самолеты. Страна, заказавшая пятьдесят машин, получала долю в прибылях. Это была стандартная процедура.
– Я знаю, – сказал Брэлл. – Но раньше вы отдавали часть хвоста, может быть, нос, внутреннюю обшивку. Отдельные детали.