– К сожалению, полностью устранить человеческие голоса не удается, – заметил Зейглер. – Но ведь тебе это и не нужно?
– Нет, – отозвалась Кейси.
«На… ело… ать с… дессу?» – спросил мужчина. Как только он умолк, в динамиках воцарилась почти полная тишина, нарушаемая лишь отдаленными звуками.
– Ага, – сказал Зейглер. – Начинается.
На экране появились показания таймера, ведущего прямой отсчет времени. Быстро мелькали красные цифры, отмеряя десятые и сотые доли секунды.
Женщина рывком повернула голову:
«Ш… о? Ш… о э… было»?
– Проклятие, – выругалась Кейси.
Теперь она ясно слышала этот низкий рокот, отчетливый басовый звук.
– Фильтры повышают его частоту, – объяснил Зейглер. – Но на самом деле это сильный низкочастотный рокот, спектр которого простирается до двух-пяти герц. Почти вибрация.
«Все ясно», – подумала Кейси. Теперь, когда действовали фильтры, она прекрасно различала этот звук. Он присутствовал в записи, и от него нельзя было отмахнуться.
Вновь загрохотал мужской голос:
«У… койся, Эм».
Девочка вновь зашевелила губами, издавая пронзительный режущий ухо звук.
«Мы… очти… ома… илая», – сообщил мужчина.
– Стоп! – воскликнула Кейси.
На экране застыли большие красные цифры – 11:59:32.
«Почти двенадцать секунд, – подумала Кейси. – Двенадцать секунд – именно столько требуется, чтобы полностью выпустить предкрылки».
Итак, на Пятьсот сорок пятом действительно были выдвинуты предкрылки.
На экране замелькали кадры, снятые во время крутого пике: девочка скользит по коленям матери, женщина подхватывает ребенка, потом камера показывает ее испуганное лицо. На заднем плане – встревоженные пассажиры. Фильтры преобразуют их крики в загадочные прерывистые звуки, мало чем отличающиеся от помех.
Зейглер остановил воспроизведение:
– Вот твоя улика, Синглтон. Неопровержимая, я бы сказал.
– Выпуск предкрылков.
– Да, весьма характерный звук. Ошибиться невозможно.
– Но зачем их выпустили? – Лайнер находился в крейсерском полете. Зачем было выпускать предкрылки? Может быть, они выдвинулись самопроизвольно? Или пилот все же нажал рычаг? Кейси вновь пожалела, что у нее нет записи РПД. Окажись она под рукой, можно было в считанные минуты получить ответы на все вопросы. Однако восстановление синхронизации продвигалось очень медленно.
– Ты просмотрел кассету до конца?
– Следующий интересный эпизод – там, где включаются аварийные сигналы и системы оповещения, – сказал Зейглер. – Как только камера застревает под дверью, я начинаю различать звуки и могу воссоздать последовательность сигналов, которые машина подавала пилоту. Но для этого потребуются еще сутки.
– Займись, – велела Кейси. – Мне пригодятся любые сведения, какие ты сможешь получить.
Запищал пейджер. Кейси отстегнула его от пояса и посмотрела на дисплей.
Дж. М. Админ. НОИП.
Джон Мардер вызывал ее к себе в кабинет. Немедленно.
Джон Мардер был спокоен и невозмутим – это не предвещало ничего хорошего.
– Короткое интервью, – сказал он, – от силы десять-двадцать минут. У тебя не будет времени вдаваться в подробности. Ты руководишь ГРП, стало быть, именно тебе надлежит продемонстрировать, насколько серьезно компания относится к вопросам безопасности полетов. Ты расскажешь о том, как тщательно мы расследуем происшествия, какое внимание уделяем сервисному обслуживанию. Потом ты объявишь, будто бы предварительное расследование показало, что причиной инцидента стала поддельная решетка реверса, установленная зарубежной ремонтной бригадой, а значит, предкрылки здесь ни при чем. Это выбьет почву из-под ног Баркера, и «Ньюслайн» останется с носом.
– Джон, – заговорила Кейси, – я только что побывала в акустической лаборатории. Нет никаких сомнений – предкрылки были выпущены.
– Результаты акустического анализа могут рассматриваться в лучшем случае как косвенные данные, – возразил Мардер. – А Зейглер – псих. Чтобы точно выяснить, что произошло во время полета, мы вынуждены дожидаться восстановления записи РПД. А тем временем ГРП опубликует предварительные результаты, которые исключают выпуск предкрылков.
– Джон, мне это не нравится. – Кейси казалось, что ее голос доносится откуда-то издалека.
– Речь идет о нашем будущем, Кейси.
– Я понимаю, но…
– Сделка с Китаем спасет компанию. Инвестиции, перспективные разработки, новые машины. Вот о чем мы говорим, Кейси. О тысячах рабочих мест.
– Джон, я понимаю, но…
– Позволь кое-что спросить, Кейси. Неужели ты думаешь, будто бы с N-22 что-то не в порядке?
– Нет, конечно.
– Ты считаешь его летающим гробом?
– Нет.
– А «Нортон»? Как по-твоему, это солидная компания?
– Разумеется.
Мардер смотрел на Кейси, покачивая головой. Наконец он сказал:
– Я хочу, чтобы ты встретилась с одним человеком.
Эдвард Фуллер возглавлял юридический отдел «Нортона». Это был худощавый нескладный мужчина лет сорока. Он сидел в кабинете Мардера, беспокойно шевелясь в кресле.
– Эдвард, – заговорил Мардер, – у нас неприятности. «Ньюслайн» намерена дать репортаж об N-22. Передача состоится в ближайшие выходные, в самые популярные часы, и будет выдержана в самом неблагоприятном для нас ключе.
– Насколько неблагоприятном?
– Они называют N-22 летающим гробом.
– О господи, – отозвался Фуллер. – Только этого нам не хватало.
– Совершенно верно, – сказал Мардер. – Я пригласил тебя, чтобы спросить, что мы можем с этим сделать.
– Сделать? – Фуллер нахмурился.
– Да, – ответил Мардер. – «Ньюслайн» – передача, падкая на сенсации. Мы считаем их взгляды на нашу продукцию безосновательными и предвзятыми. По нашему мнению, они дискредитируют нас – намеренно и безответственно.
– Понимаю.
– Итак, что мы можем сделать? – спросил Мардер. – Нельзя ли помешать им выпустить репортаж?
– Нет.