– Ты крепкий орешек, да, – отозвалась с нижней полки Ида, шурша страницами учебника по математике.
– Ты это кому? Мне или Сканави? – переспросила я, и мы хором рассмеялись.
Едва мы вылезли из вагона, с восторгом оглядывая столичный вокзал, как небо над головой словно разошлось по шву и город накрыл немилосердный, ледяной, пробирающий до костей ливень. Нам заранее и в голову не пришло, что весна в Киеве может быть совсем не такой, как весна в Крыму! За что мы тут же поплатились, продрогнув на ледяном ветру и набрав полные сандалии воды.
А когда наконец добрались до Алькиной тетушки, то из трех цветущих крымских нимф превратились в трех посиневших мокрых куриц. От мейкапа, который мы старательно наводили все утро в поезде, на лицах осталось унылая серая мазня, старательно уложенные волосы превратились во взъерошенные гнезда, одежда вымокла насквозь. Впрочем, никто не расстроился. Мы были настроены решительно.
– Девчонки, садитесь пить чай. Кофе тоже есть, кому? – позвала нас Таня. – Да, не повезло вам с погодой.
Таня, Алькина тетя, «тетей» значилась чисто формально. Ей было всего около тридцати, а выглядела она максимум на двадцать пять. И, в отличие от Алькиной матери, не вызывала желания поскорее сбежать в другую комнату и спрятаться под кроватью. Наоборот. Вполне сгодилась бы за члена нашей банды. Длинные волосы, дерзкие глаза, легинсы и белая рубашка – этакая «вечная студентка». Одна из тех женщин, которые даже в пятьдесят будут выглядеть точно так же. Я была уверена, что Таня в отличие от сестры-криминалиста – человек искусства. Художница или актриса, поэтому немало удивилась, когда узнала, что ее профессия начисто лишена творчества и романтики: врач в клинической наркологической больнице.
– Да черт с ней, с погодой, мы поедем туда, где есть крыша над головой, – пожала плечами Алька, набивая рот печеньем. – «Койот», надеюсь, все еще стоит на том же самом месте?
– Не знаю, сто лет там не была, – кивнула Таня. – И вообще в последнее время стало тянуть в места поспокойней, старею, что ли…
– Во-во, и работу бы тебе поспокойней. Чесслово, Тань, если бы меня заставили делать то, что делаешь ты… Все эти нарики… – начала было Алька.
– Они тоже люди, Александра, – перебила ее Таня. – И если не я, то кто? Впрочем, это уже не актуально. Я уволилась давно.
Алька, Ида и я разом перестали жевать.
– Мама не говорила тебе? Еще в ноябре прошлого года. После того, как на меня напал пациент…
– О боже! Офигеть! Ужас! – хором выдохнули мы.
– Все обошлось, но через пару дней я положила заявление на стол. Решила, что с меня хватит. Начала искать работу «поспокойней», как ты сказала. Пару месяцев не складывалось, а потом однажды достаю из ящика письмо. А в письме мое имя, фамилия, отчество, и приглашение пройти собеседование на должность специалиста-нарколога в какой-то швейцарской реабилитационной клинике.
– Швейцарской? Ну-ну, – буркнула Алька. – Похоже на развод.
– Я тоже так подумала. Но все равно, думаю, позвоню, чем черт не шутит. Объяснилась кое-как на моем хреновом английском. Они попросили выслать резюме, спросили, согласна ли я переехать в Швейцарию в случае положительного ответа.
– Вау!
– Я отправила им резюме по электронной почте, а через три дня они перезвонили и сказали, что рады взять меня на работу и начнут оформлять официальное трудоустройство.
– Ух ты! Вау! Так бывает? – снова загалдели мы.
– Не знаю, мне до сих пор не верится.
Алька подняла стакан с чаем, словно собираясь сделать тост:
– Ладно, раз так – еще один повод хорошенько оттянуться сегодня! Тетя Таня, ты с нами?
– Ни за какие коврижки, – усмехнулась та, выглядывая в окно.
Дождь не прекращался. День утекал быстро, как песок сквозь пальцы, и когда мы наконец отогрелись, выпили кофе, выгладили одежду и припудрили носы – на дворе начало вечереть. Таня великодушно выдала нам по теплой куртке и благословила на ночное паломничество по столичным клубам. К утру мы планировали вернуться, чтобы поспать несколько часов перед воскресной вылазкой, и я бы не на шутку испугалась, если бы мне тогда сказали, в каком состоянии я вернусь обратно.
– Девочки, будьте поосторожней в городе, – очень серьезно сказала Таня, провожая нас на лестничную площадку. – Я понимаю, что опыт работника наркодиспансера – не самый репрезентативный, но все же. Смотрите по сторонам, держитесь вместе и никому не верьте.
Мы заблудились. Ида и Алька склонились над телефоном с открытой картой, как какие-нибудь колдуньи над горшком с зельем. Причем колдуньи были не очень смышленые, а горшок вышел из-под контроля и варил непонятно что.