На поминках старики напились самогону и сильно плакали.
Глава 7
Лето в этом году началось весной, жара ударила внезапно и мощно, как морозы зимой и так же внезапно и мощно изменился Саша — у него начала расти грудь.
В конце апреля стало уже очень тепло, а в начале мая Саша уже вовсю плескался в своем озере. Однажды, вернувшись вечером домой, он почувствовал, что у него сильно чешутся соски и, обнаружив, что они припухли, поначалу решил, что просто слегка обгорел на солнце. Следующим утром, рассматривая себя на берегу озера, он увидел, что грудь несколько увеличилась, но не придал этому особого значения. В последующие дни зуд то утихал, то усиливался, но не проходил, грудь продолжала увеличиваться, через две недели Саша мог явственно прощупать в ней железы, величиной с лесной орех, а через месяц уже не было никаких сомнений — у него появилась и продолжает развиваться девичья грудь.
Метаморфоз вызвал у Саши легкое удивление и не более того. Не имея половой самоидентификации, он не имел и базы для возникновения каких–либо комплексов, не будучи сексуально кондиционирован, он продолжал оставаться свободным и не играя никаких половых ролей, не испытывал нужды менять сценарий, никто не указывал на него пальцем, никого не волновало его гормональное состояние, ничто не мешало метаморфозу раздвоить линию его жизни, поскольку в точке перехода не существовало никаких препятствий.
Плавно и беззаботно вошел Саша в восьмой год своей жизни, питаясь лесом, дыша силой, растворенной в воздухе, купаясь в воде, пронизанной солнцем и в порочной мудрости французских книг, не ведая ни греха, ни вины. Ни печали. Ни воздыханий.
Он всегда был редкостно изящен и красив бесполой красотой Арлекина, но теперь даже опытный педиатр был бы поражен, обнаружив у этой грациозной и не по летам развитой девочки мужские половые органы. У Саши были стройные ноги с длинным бедром и маленькой стопой, необыкновенно нежная кожа лица, глаза, похожие на александриты в солнечных лучах, загнутые ресницы и великолепные, волнистые волосы, его бедра были нешироки, но не широки были и его плечи, у него были элегантные руки с розовыми ногтями прямоугольной формы, он двигался, как ветер и часто улыбался — внешне он был здоровой и красивой девочкой 10–11 лет. Притом, у него совершенно и странным образом отсутствовала приязнь, равно как и неприязнь к своей внешности, он безразлично смотрел в зеркало, схватывая шнурком волосы на затылке и никогда не чистил зубы, которые и без того были белоснежными. Зато он очень остро ощущал себя изнутри — свою печень, свои легкие, предстательную железу, ток крови, он мог произвольно замедлить биение сердца и даже вовсе остановить его на несколько мгновений, он мог вызвать прилив крови к любой части тела или эрекцию члена — просто обратив на него внимание, он умел поднимать дыбом волосы на теле и голове, шевелить кожей мошонки и двигать кишечником, полагая, это естественными проявлениями организма. Не внешность тела, но его проявления — вот, что доставляло ему море наслаждения, в котором он купался 24 часа в сутки. Он любил бегать, плавать, дышать, есть, пить, спать, испражняться. Он любил мыслить, грезить наяву, видеть сны, решать алгебраические задачи, играть со своими половыми органами, психические процессы были для него столь же вещными и столь же упоительными, как и физиологические, он не замечал между ними разницы, его двойное существо не было фатально разделено на душу и тело, он жил в психосоматическом единстве с самим собой. Никто не изгонял его из рая и не смог бы, даже если бы и захотел.
Глава 8
Еще в апреле черти отнесли бабку в соседнее село за пенсией и принесли обратно. Старики добирались за девять километров на почту, к своим копейкам, с большим трудом и нерегулярно, а зимой и вовсе никак. Тратить копейки было негде, все жили натуральным хозяйством, а хватало их только на соль, спички, мыло, муку и мешок кормовой пшеницы, которые закупались раз в два–три месяца.
Добравшись на перекладных (то есть, перекладывая палку из руки в руку), до центра цивилизации и получив то, что нашло возможным уделить ей укравшее все ее сбережения государство, бабка с традиционной челобитной по поводу электричества завернула в контору местного начальства, где ей предложили взамен электричества место в первом классе начальной школы. — Поздновато будет, — начала отнекиваться опупевшая бабка. Но начальство, переходя в атаку и заминая тем самым электропроблему, возвысило голос и, внушительно тыча пальцем в какую–то бумажку, напомнило ей об Опекунских Обязанностях и Демократических Правах.