— Построю, - храбро ответил Дурак, сын Алсуфьев.
— А воспаришь ли, как птица, в небеси бездонные? - продолжал пытать Дурака Алсуфьева думный дьяк.
— Воспарю, - сказал Дурак, но уже без прежней уверенности.
— Чего тебе для этого надобно? - спросил думный дьяк.
— Восемнадцать рублёв серебром! - без запинки объявил ходатай.
— Позвать сюда казначея, - зычным голосом распорядился думный дьяк. - Выдай сему просителю восемнадцать рублёв серебром.
— Премного благодарен, ваше превосходительство, - сказал Дурак Симфорианов и поклонился думному дьяку в пояс.
— Когда предъявишь сию удивительную машину? - строго осведомился думный дьяк.
— Полагаю, за две седмицы управлюсь, - сказал Дурак, сын Алсуфьев.
— Роспись свою здесь черкни, - подсунул казначей Дураку расписку. - Писать-то умеешь, паря?
— Грамоте обучен, - с достоинством парировал Дурак, беря из руки казначея перо.
"При сем удостоверяю, - вывел он надпись, - получено по указу царскому из Стрелецкого приказа деньгами 18 (прописью: восемнадцать) рублёв серебром на постройку механизма летучего. Дурак Симфорианов, сын Алсуфьев".
— Считай, - сказал казначей, отдавая ходатаю кожаный кошель.
Дурак высыпал монеты на стол: "Восемнадцать рублёв, - сказал он, завершив подсчёт. - Тютелька в тютельку".
— Две седмицы, - напомнил Дураку думный дьяк. - Стрельцов дам, до дому проводят. Да смотри, не сбеги.
— Как можно, ваше превосходительство?! - вроде обиделся Дурак.
— Как, как, - сказал думный дьяк. - Каком кверху. Надзор на тобой налажу. Тайный.
— Не извольте беспокоиться, - сказал на прощание Дурак, сын Алсуфьев, - что обещал, исполню в точности.
— Иди уж, - махнул рукой думный дьяк, - с глаз долой!
Две седмицы спустя, как и было обещано, притащил Дурак, сын Алсуфьев, на Ивановскую площадь, готовый агрегат летательный. Не своими силами, конечно, притащил, а лошадью, зацепивши верёвкой пеньковой за нос вострый машины диковинной.
Думный дьяк, начальник приказа Стрелецкого, боярин Троекуров, да подчинённые его, да зеваки всякие любопытные, тоже на площади собрались, чтобы поглядеть, как Дурак летать станет. Механикус сего аппарата чудного, вдев ноги в стремена и ремнями кожаными укрепившись, сел в седлице деревянное и ногами давить рычаги начал, мехи раздувая. Машина же, замахав крыльями, с места не стронулась, сколько бы быстро Дурак рычагами ножными не двигал. Осерчал тогда боярин Троекуров и повелел притащить того Дурака и когда стрельцы его приказание исполнили, спросил того Дурака, отчего он Дурак Симфорианов, сын Алсуфьев, не летит, яко птица, ежели до этого клялся истово, что полетит?
Механикус же отвечал смиренно, будто оттого взлететь не может, что крылья де у его машины сделаны из слюды и тяжелы бысть, а надобно де крылья те делать иршеные, то есть из замши изготовленные, ради чего просил у боярина выдать ему дополнительно ещё пять рублёв серебром.
Начальник Стрелецкого приказа, боярин Троекуров деньги тому Дураку дал, пообещав, что в следующий раз, ежели Дурак не взлетит, будет бит батогами нещадно и отпустил. Тот уходя, божился, что машина с крыльями другими непременно летать станет. По прошествии одной седмицы, приволок Дурак на площадь иную машину, лёгкую, словно бы из серебряных проволок слаженную. А Дурак тот в одежду чудную одет был и на голове шапка у него была, будто бы капля водяная на морозе застывшая. Сел тот Дурак Симфорианов, сын Алсуфьев, в седлице узкое, взялся руками за рычаги изогнутые, видом своим рога буйволовы напоминающие, и улетел.
А батогами секли холопа беглого, Ивашку Памфилова, прозвищем Косое Рыло.