— Интересно, — как она летает?
Но предупреждение завшколой обязывало к осторожности. Толя с сожалением подвесил модель обратно и, собрав бумажки с записями, убежал домой.
Снова приготовлена модель — точная коптя школьной. Снова полез Толя на крышу, чтобы испытать летные качества своего самолета. Но упрямое создание, будто приклеенное к крыше, не двигалось с места.
— Ах, ты, толстопузая! Лети, давай!
Толя подбросил модель в воздух. Она неуклюже вильнула с карниза, а через секунду, стукнувшись носом о землю, разбилась вдребезги.
— Не летает, — пожаловался Толя матери.
— А ты сделай новую полегче, дружок, может и полетит. Легко сказать — полегче. А вот из чего ее сделать полегче? Стоп! На чердаке должна быть птичья клетка. Чижик давно улетел, другую птичку мама не разрешила держать в клетке. Клетка пустая. Там в ней чудесные бамбуковые жердочки. Что, если попробовать жердочки на остов модели?
Модель сделана. Она легка, еле чувствуется на руке.
— Как ты думаешь, мама, — полетит?
— Не знаю, Толенька. Ты бы лучше с мальчиками посоветовался, они больше моего в этом разбираются.
— Мальчишки будут надо мной смеяться. Скажут — большой, а в игрушки играет.
И ушел во двор, бережно неся, как зажженную свечу, легкую модель.
Через несколько минут мать услышала со двора неистовый крик, побледнев, бросилась к двери и носом к носу столкнулась с сыном.
— Мамка, летает! Честное слово летает. Через весь двор! Даже к Малеевым залетела! Пойдем, посмотри.
— Фу, ты, чертенок, как ты меня напугал. Можно ли так орать?
— Потом поругаешь. Пойдем сначала, посмотри, как летает.
И прямо с крыльца запустил модель.
Погожий осенний вечер синел над городом. Дряхлая береза во дворе поникла ветками, будто в дреме. Желтыми тряпками валялись, у ее подножья опавшие листья. А над ними, как странная белая летучая мышь, реяла модель и плавно опускалась у забора. Матери казалось, что у модели чуть трепещут крылышки, а у сына на лице смеются все ямочки и веснушки.
— Толя-я! Дай мне самолетик!
Из-за забора показалась пучеглазая рожица.
— Нельзя, Вовка, — засмеялся Толя. — Я тебе другой сделаю.
— Когда?
— Завтра.
— А Мишке сделаешь?
— А Мишке ты сам делай.
С тех пор запорхала модель по двору, залетая нередко в гости к соседям. И тогда Толе проходилось отвоевывать ее долго и решительно.
Теперь, спустя пять лет, Толя вспоминает об этом со смехом, но в то время посягательства ребят доставляли ему не мало слез.
О работах Толи узнал горосоавиахим. Товарищи в шлемах и с синими петлицами пришли как-то в школу, долго разговаривали с Толей, а потом пообещали послать его на курсы инструкторов-авиомоделистов.
— А что я там буду делать? — заартачился сначала Толя.
— Ну, как «что»? Выучишься сам строить модели, а потом ребят научишь. В школе инструктором будешь.
— Толя, смотри школу не забудь. Очень уж ты моделями увлекаешься, — беспокоится мать. — Мне ведь некогда за тобой последить, у самой на фабрике дел гора. Сам, дружок, старайся.
— Ты, мама, прямо панику какую-то на меня наводишь. Я же учусь, хорошо, только вот далеко мне очень ходить теперь. Зря ты квартиру переменила.
— Ну, переходи в другую школу. Тут вот Чеховская близко. Перешел Толя в Чеховскую школу, а в июле Осоавиахим послал его на всесоюзные состязания моделистов в Москву.
Чудесную модель, повез Толя на состязания. Она была легкой, как перышко, резиновый мотор ее работал без отказу и в 20 секунд, модель пролетела над, головами восхищенных зрителей 104 метра.
— Бурченко, это твой что ли парень приз получил в Москве за полеты? — спросили как-то толину мать на фабрике.
— А не знаю, — растерянно проговорила она, — увезли в Москву, а уж какой он там приз получил — не знаю. Пока ничего не написал. А кто сказал?
— Да не сказал, а в газете написано.
— Где?
Жадно схватила «Правду» и раза четыре под-ряд прочитала замету о том, что западно-сибирские моделисты имеют большие достижения и лучший из юных авиостроителей — Бурченко получил второй приз. Унесла газету с собой и читала заметку снова и снова. Потом подошла к столу, на котором стояли и лежали модели сына, и провела пальцами по их выпуклым спинкам, словно ласкала вихрастую голову сына.
С состязаний тогда Толя приехал рано утром Вещишки оставил у соседей, а сам побежал на фабрику. В конторе выпросил вызвать мать.
— Приехал? — обрадовалась та.
— Ага. Ключ дай.
— Ну, как же ты с’ездил?
— Да ничего.
— Приз получил?