«Обыкновенный.»
Теперь он действительно, как все.
И Сэйт твердо решил не углубляться в мечты. Жить тем, что есть. Делать, что нравится. И воспользоваться данными ему привилегиями.
Собственно мысль обратиться к жрицами возникла благодаря Рэю. Тот часто наведывался в библиотеку, где Сэйт засиживался до утра, совершенно позабыв о времени. Жрец кормил запропастившегося принца походными ужинами и развлекал беседой.
– Вы не слишком похожи на жреца, Рэй, – отметил как-то Сэйт.
Тот улыбнулся:
– А Вы не первый, кто это говорит. Каро вообще считает, что я веду себя не подобающе.
– Каро?
– Верховная Жрица. Мы здесь обычно зовем друг друга по именам. Без титулов, – пояснил Рэй.
– Ах, да, – рассеяно проронил Сэйт.
Он совершенно позабыл имя Верховной Жрицы, а сейчас рассказы Слепого о богине любви и институте жриц постепенно всплывали в памяти.
– Тогда давайте и со мной по имени, – предложил принц.
– Хорошо… Сэйт, – не стал отнекиваться жрец. – Может быть и на ты? А то я чувствую себя стариком.
Принц кивнул в знак согласия и не смог сдержать улыбку. Уж кого-кого, а Рэя стариком назвать никак нельзя. На вид чуть старше самого принца. «Хотя кто его знает, сколько ему на самом деле. У людей силы с возрастом все иначе.» Привлекательный, мужественный и совсем не монах. «Скорее наоборот.» Мужчина излучал силу во всех смыслах этого слова. Об обоюдном внимании женщин и главного помощника Верховного ходили легенды. Говорили, что несчастные отвергнутые жрецу даже сонеты посвящали, в которых сетовали на жестоких богов, забирающих для служения лучших представителей мужского пола.
– И чем вы, – принц поправился, – ты досадил жрице?
– По мнению Каро, игнорирую её подопечных, – недовольно повел глазами Рэй. – Считает, что мне полагается общаться со жрицами, а не заводить романы с простыми смертными. Хотя уставом это не возбраняется.
– Избегаешь их?
– Не специально. Если действительно необходимо для дела, то конечно жрица, а так… – он пожал плечами, по всей видимости не намереваясь продолжать, но заметив внимательный взгляд принца все же пояснил: – Они прекрасны, искусны, внимательны. Умеют найти правильный подход, нажать на нужную точку. Но… слишком идеальны. А Каро это не понять.
Рэй вздохнул и вернулся к основной теме:
– Тебе еще нужна помощь в переводе?
– Да, вот это, – Сэйт указал на один из манускриптов, написанный на древне-жреческом, который Рэй, как оказалось, знал в совершенстве.
Они просидели остаток ночи за разбором древних премудростей, только лишь подтвердивших опасения Сэйта. По счастью, Рэй из образа простого переводчика не выходил, вопросов не задавал и лишь однажды дал понять, что от его собственных познаний в этой области проку мало.
Выйдя из библиотеки, принц отпустил Рэя, а сам некоторое время сидел в одиночестве в саду, смотрел на восходящее солнце. А после отправил послание Верховной Жрице. И нисколько не пожалел. Идеальные жрицы были идеальны во всем. Но главное: ни выноса мозга, ни лишних разговоров. Для него как раз самое то.
***
Сэйт поднялся с постели, натянул брюки, рубашку и направился в свою сокровищницу. Туда, где хранились «его крылья». Пара минут и он снова будет в воздухе. Пусть не на своих двоих, пусть с приспособлениями, переделанными по последнему слову техники под него. Какая разница, как? Главное: он будет парить в воздухе до рассвета, словно птица. И плевать на все остальное. Плевать на Лиу.
Глава 4.5
Суд проходил за закрытыми дверьми. Из присутствующих: члены комиссии, охрана, от потерпевшей стороны – грузный властный мужчина, смотрящий на всех свысока, несмотря на то, что развалившись, впечатлял лишь габаритами по горизонтали, а лысая макушка едва выглядывала из-за спинки специально принесенного для столь важной особы кресла. Рядом, на обыкновенном казенном стуле сидела бледная, вздрагивающая от малейшего движения собственного супруга женщина. Уже немолодая, но и не особо в годах, чтобы настолько поблекнуть и сморщиться, словно выцветшая на солнце салфетка. Женщина плакала молча и обреченно. То и дело прикладывала промокший платок к глазам, за что удостаивалась презрительного взгляда супруга и съеживалась еще больше, словно надеялась превратиться в невидимку. Впрочем, сейчас внимание всех присутствующих было приковано к главному свидетелю, вернее свидетельнице. Хрупкая девушка с одутловатым лицом, на котором начинали цвести синяки всеми цветами радуги, опиралась одной рукой о пульт. Другая ее рука висела на перевязи в гипсе и, рассказывая, девушка прерывалась, инстинктивно касалась правого бока, из чего можно было заключить, что с ребрами у нее тоже проблема. И всё бы ничего, но вот свидетельствовало это измученное создание в пользу обвиняемого, который, кстати, сидел безразлично уставившись в одну точку и, похоже, вовсе не интересовался происходящим. Привлекательный молодой мужчина. Крепкое телосложение и пара шрамов на руках и около шеи позволяли предположить в нем военного, либо бывшего спортсмена с криминальным настоящим. Прокурор каверзно-провокационными вопросами и замечаниями профессионально загнал свидетельницу в угол и, оборвав на полуслове сбивчивые возражения несчастной, судья отпустил, а попросту выгнал девушку из зала. Приставленный судопроизводственными органами адвокат лениво, по бумажке, перечислил аргументы в пользу обвиняемого. «Бывший военный, награжден, защищал.» А грузный мужчина недовольно сверлил взглядом судью, молча приказывая поскорее закончить этот цирк. Тот поморщился и объявил, что суд на совещание удаляться не будет и огласит приговор сразу: 25 лет в секторе С21. Мужчина оторвался от точки и, взглянув на судью, ухмыльнулся. «Вот тебе и послужил отечеству. Какая-то мразь насилует девушку, а ты сиди теперь до старости. Хотя какая старость. В том секторе самые сильные выдерживают не более трех лет. А если кто и возвращался, то с людьми мало что имел общего.» Он выругался.