– Ничего нового, всё в порядке, – успокоил он и, чуть помешкав, спросил: – Можно я лягу с тобой?
– Конечно, солнышко.
Он укутался в одеяла рядом с мамой и та обняла его за плечи.
«Ох, как давно мой мальчик не был так близко», – думала Айда, радуясь минутной близости, позабытой с детских времен. С тех пор, как Сэйт вернулся из своего злосчастного похода, они с ним почти не разговаривали. При каждой возможности он исчезал из дома или запирался у себя наверху. И она винила себя за всё, что с ним произошло.
– Ма, помнишь, как мы спали здесь в первую ночь? – Сэйт приподнял голову и взглянул на неё, такой же взъерошенный, как и тогда, в детстве. Айда даже рассмеялась и потрепала его за волосы:
– Да, конечно. Только ты сбежал посреди ночи и оставил меня одну.
– Ага, – в глазах Сэйта промелькнула знакомая и уже почти забытая хитринка. Он заговорщически улыбнулся и уткнулся носом в её плечо.
– Знаешь, – задумчиво гладя его волосы начала Айда, – ты сейчас так похож на своего отца. Я впервые поняла, что по уши влюбилась в него, когда он также лежал рядом со мной и слушал, как я читаю. Он знал всё наизусть и всё равно требовал ещё и ещё. Слушал полночи.
– Правда? – Сэйт уставился на неё слегка прищурив глаза и склонив голову на бок.
– Да, с этого и начался наш роман, – с мечтательной и чуть грустной улыбкой подтвердила Айда. – Я совсем не ожидала, что из этого что-то выйдет. И тем более, что у меня появишься ты, моё солнышко… А когда ты так смотришь, ты напоминаешь мне большую, черную птицу. Помнишь, я звала тебя в детстве орлёнком?
Айда хотела снова запустить пальцы в его волосы, но Сэйт отпрянул, улыбка сошла с его лица. Он зло усмехнулся и процедил сквозь зубы:
– Орёл с переломанным крылом.
– Зачем ты так? Тебе больно? – забеспокоилась она.
Сэйт мотнул головой:
– Нет. Я в порядке.
– А ведь я так и не видела твою руку, – вспомнила Айда. – Покажешь?
Сэйт нехотя сел на колени и снял рубашку, а мама провела ладонью по его плечу, поцеловала пальцы.
– Ох, мальчик мой, – с нежностью в голосе прошептала она.
– Не надо. Пожалуйста. Я всё равно не чувствую, – ответил сын. Осторожно высвободился и, укутавшись в одеяло, снова лег.
– Я очень устал, – пробормотал он и забылся тяжелым сном.
А Айда еще долго не могла уснуть, все смотрела на своего повзрослевшего мальчика. С какой бы радостью она взяла на себя все его переживания и боль, если бы это было только возможно.
*****
Посреди ночи Айда вскочила от короткого пронзительного крика.
– Сэйт! – тряхнула она его за плечо. – Значит, это ты кричишь по ночам?! Я думала, птица.
– Что? – беспомощно озирался он вокруг спросонья. – Я кричу?
Сэйт встал, натянул рубашку и открыл окно. Прохладный ветерок осторожно пробежал по комнате, а вместе с ним до Айды долетел и сладковатый запах от тонкой струйки дыма зажженной сигареты Сэйта. Красный огонек замерцал в темноте.
Айда взяла накидку и подошла к сыну.
– Это марихуана? – спросила она тревожно.
– Да, – Сэйт затянулся, – впервые после операции.
– И она просто так оказалась у тебя с собой? – в голосе Айды звучали недоверие и укор. «Ох, этого ещё не хватало», – с тревогой подумала она.
– Только сегодня, – заверил сын. – Хотел обкуриться, но потом решил зайти к тебе.
– И это не помогло, – с горечью шепнула она.
– Прости, – он затянулся в последний раз и потушил сигарету, – правда, только сегодня.
– Сэйт, что с тобой? Я же вижу, ты сам не свой. Что случилось? – допытывалась Айда. Он повернулся к ней и закусил губу.
– Я не хочу… как он… Делать тоже самое. Мне страшно… я… Если бы можно быть обыкновенным, – сдавленным голосом произнес Сэйт и схватился рукой за волосы. – Ох, прости. Это дурман. Завтра всё пройдет… Голова раскалывается. Можно я останусь здесь? На полу. У себя я свихнусь.
Она не смогла уговорить его лечь на кровать, Сэйт только отмахнулся и улегся на ковре, свернувшись калачиком. Айда укрыла его и, усевшись рядом на кровать, смотрела на своего сына. Она перебирала в голове его последние слова и не знала, что думать.
«Быть обыкновенным? Что бы это значило? И как помочь им обоим?»
Она не сомкнула глаз остаток ночи.
*****
Все прошло, как и обещал Гал. Азаир проспал трое суток, и раб все это время не отходил от своего хозяина. Дремал неподалеку. Готовил какие-то отвары и мази. Коротко прерывался, чтобы с неизменным удовольствием проглотить пищу, которую три раза в день приносил Сэйт. А когда пришла пора пробуждения, выгнал своего добровольного слугу прочь. Все аргументы и увещевания разбились о каменную упертость жреца. Так что Сэйт просидел на окне башни в ожидании новостей всю ночь. Он не дрожал от страха за отца, не сомневался в компетентности личного раба, но и спать тоже не мог. Слишком много навалилось на него за последние дни. Он по песчинкам восстанавливал воспоминания, детали общения с отцом и постепенно собирал пазл воедино, поражаясь, как ему раньше даже и версии подобной в голову не приходило. Мысли о своем месте в этой новой, грозящей превратиться в реальность, гипотезе Сэйт пока что отметал в сторону. Состояние отца было важнее всего.