Под трухлявыми досками оказался здоровенный сундук. Как он сюда попал, такой большой и добротный? Сундук был прочный, красивый, наверняка городской работы. Фамка поднатужилась, приподняла массивную крышку, подперла подходящей палкой. В лицо пахнуло прелой овчиной и слежавшейся кожей. Фамка храбро нырнула внутрь и вытащила огромную охапку тряпья.
Добычу рассматривали все вместе в слабом свете, едва проникавшем сквозь окошко. Во-первых, разлезшийся по всем швам овчинный кожух. Высокому мужчине, на которого был пошит, он, верно, доходил бы до колен. Но даже длинный Варка шагу не мог ступить, чтобы не споткнуться о волочащиеся полы. Поэтому овчину решили постелить перед печкой. Спать на голом полу было не слишком приятно. Во-вторых, две мохнатые шапки. Козий мех лез из них клочьями, велики они были решительно всем, но, как ни крути, тоже теплая одежда. Венцом всего оказались здоровенные рукавицы и толстая овчинная безрукавка.
В безрукавке, которая била его по коленям, в то и дело сползавшей на глаза шапке Варка и отправился на поиски людей. На причитания Ланки и мрачную просьбу Фамки не заходить слишком далеко он не обратил ни малейшего внимания.
Прежде всего следовало найти не людей, а воду. Снег растаял, дождь кончился, а вода, ясное дело, нужна каждый день. Впрочем, из-за этого Варка не очень беспокоился. Какой дурак станет строить жилье далеко от воды? Источник, речушка, колодец – что-нибудь да найдется.
И вправду, нашлось. Варка, не особо чувствительный к красотам природы, остановился, раскрыв рот, начисто позабыв, зачем пришел. В десяти шагах от лачуги скалы расступились, и открылся вид на черную от влаги горную стену. Со стены, пенясь, пузырясь, журча, сплетаясь и расплетаясь, падало не меньше сотни мелких ручейков, крохотных водопадов, широких белопенных струй. Потоки пели, каждый тянул две-три звонких журчащих ноты. Ущелье переполняла живая музыка. Внизу ручьи собирались в мелкое озерцо и исчезали под камнями. Солнца не было, но и без солнца зрелище завораживало настолько, что Варка вспомнил Ланкины рассуждения о другом мире. Права она была, ох права.
Собрав волю в кулак, он вернулся в хижину и скоро доставил на это место Фамку и Ланку со всей наличной посудой.
– О, – замерла в восхищении Ланка, – какой чудесный вид.
– Угу, – сказала Фамка и, скользя по мокрым камням, полезла набирать воду.
С человеческим жильем дело обстояло намного хуже. Варка взбирался на самые высокие груды валунов, карабкался на скалы, прошел вдоль стены не меньше версты в обе стороны, до боли в глазах всматривался в даль, но не увидел ничего, кроме бурого склона, покрытого травяными кочками. Ни домов, ни дорог. Вдали неотчетливо синела какая-то размытая полоса. Варка не сразу сообразил, что это лес. Лес тянулся вдоль всего окоема. С горя Варка принялся размышлять о том, что в лесу водятся звери, звери – это дичь, а дичь – это, как известно, еда…
Совершенно измученный, он вернулся в хижину уже в сумерках. После его рассказа Ланка затосковала и даже слегка всплакнула. Фамка пробурчала нечто в том смысле, что, мол, она так и думала.
– Завтра найдешь, – сияя зелеными глазами, улыбнулась Жданка, – сегодня туман.
Варка вздохнул и принялся готовить лекарство для Крысы, который был все так же плох.
Еда кончилась, как и рассчитывали, на четвертый день. Впрочем, кончилась она по мнению жителей Гнезд. Хитрая Фамка хорошенько прополоскала в котле мешок из-под сухарей. Из сухарных крошек и мелких обломков получилась жидковатая, но вкусная каша. Поев, но не наевшись, Варка нашел в себе силы возобновить поиски. На этот раз он решил немного спуститься по склону. День неожиданно выдался ясный, солнце пригревало словно весной, хотя под ногами поскрипывали льдинки. Варка шел и радовался, что на нем удобные башмаки на толстой подошве, а не изящные туфли с пряжками, как у Илки. Пройдя с полверсты, он набрел на тележную колею. Колея была старая, заросшая, полускрытая пожухшей травой, но, конечно, ее могли проложить только люди. Варка пошел по колее, спускавшейся к синей полоске леса. Солнце грело так, что он снял дурацкую шапку, и ровный прохладный ветер тут же подхватил его светлые волосы. Сухая трава пружинила под ногами, воздух был легким и чистым, голод пока особенно не мучил. Синяя полоса постепенно приближалась, сделалась зубчатой, многослойной, неровной, но никаких признаков жилья по-прежнему видно не было. Варка шел, пока его тень не стала такой длинной, что, казалось, почти дотянулась до леса. Уши начали мерзнуть. Он нахлобучил шапку и понял, что едва успеет вернуться до темноты. С надеждой раздобыть что-то съестное сегодня придется распрощаться.