Какое-то время Варка, навалившись грудью на забор, разглядывал пустые гряды большого огорода и короткую стерню давно сжатого поля. До слуха доносился редкий равномерный стук. Варка закрыл глаза. За домом, у сараюшки отец колол дрова. В Липовце топили углем, но некоторые лекарства полагалось готовить на дровах, да не каких попало, а нужного размера, да еще деревья требовались разных редких пород. Отец работал голым по пояс. Мерно ходили лопатки на широкой спине. Мотались собранные в толстый тугой хвост светлые волосы. Солнце лежало на утоптанной земле, остро сверкало на лезвии топорика. Пахло свежим древесным соком, влажными розами Садов и отцовским потом.
– Пошел прочь, пяндрыга!
Рядом грохнуло что-то тяжелое. Варка вынырнул из глубин солнечного полдня. В плечо больно ударило суковатое полено.
– Прочь!
На задах дома громоздилась куча березовых чурбаков и маленькая горка расколотых поленьев. Между ними, опираясь на топор, стоял мужик в безрукавке вроде Варкиной и теплых стеганых штанах. Был он низкорослый, худосочный, искореженный временем и вечной работой. Лицо напоминало кочковатый склон, по которому только что спустился Варка. Пустое, равнодушное, до глаз заросшее пучками бурой шерсти. Волосы тоже бурые, прямые, слипшиеся в редкие пряди.
– Я ничего у вас не просил, – громко сказал Варка и изобразил одну из своих самых обаятельных улыбок. Это было верное средство. Пожилые матроны в ответ нежно улыбались, взрослые мужчины покровительственно трепали по плечу, а девчонки делались просто шелковыми.
То ли улыбка не удалась, то ли мужик с топором вообще не отличался чувствительностью.
– Тогда чего тебе надо? – рявкнул он. – Ходят тут всякие! – и, перехватив топор поудобней, с угрожающим видом направился к Варке. Шел он почему-то боком, так до конца и не разогнувшись.
Вымученная улыбка погасла сама собой.
– Я только хотел спросить, куда ведет эта дорога?
– Куда надо, туда и ведет.
Мужик подошел вплотную и с облегчением ухватился за забор.
– Откуда ты взялся?
– Была метель, – выдал Варка давно заготовленную ложь, – мы заблудились.
– Мы – это кто? – подозрительно спросил мужик.
– Мы с ребятами, – туманно объяснил Варка, – шли из города и заблудились. Потом повезло. Нашли какую-то хижину.
– Где нашли?
– Там, – Варка неопределенно махнул рукой в сторону гор.
Хозяин топора хмыкнул.
– Нечисто там, – вдруг заявил он.
– Да, – вежливо кивнул Варка, – довольно грязно. Но жить можно.
– Нельзя там жить, дурень.
– Почему?
– Проклято все.
«Тронутый, – подумал Варка, – тронутый с топором. И рядом никого. Лучше бы я сюда не приходил».
– Мы бы ушли, – поспешно согласился он, – да товарищ мой поморозился сильно, заболел. Идти не может. Того гляди помрет. Если поправится – мы сразу уйдем. Так куда дорога-то ведет?
– В Починок-Нижний, – поколебавшись, сообщил мужик, – это вот Починок-Верхний, а под лесом Нижний будет.
– А дальше?
– Дальше-то? Дальше – Дымницы.
– Деревня?
– Деревня… Три дома с половиной. Потом Язвицы. Потом Стрелицы, там торг бывает. А дальше уж город.
– Какой? – жадно спросил Варка. Все эти Язвицы и Дымницы ничего ему не говорили.
– Какой-какой… Город – он город и есть. Ты ж оттуда шел.
– Не знаю, – признался Варка, – может, и не оттуда. Название у этого города имеется?
– Прозвание имеется, как не быть… Трубеж его прозвание…
– Ага… Трубеж, значит. – Трубеж мог находиться хоть в далеком Загорье, хоть в мире Мертвых. Ни о чем таком Варка сроду не слышал. – Не, мы не оттуда. Мы с Белой Криницы.
Белая Криница была сожжена и разрушена до основания еще полгода назад, так что Варка ничем не рисковал.
– Не слыхал, – крякнул мужик. – Как же вас сюда занесло?
– Сами не знаем, – правдиво ответил Варка, – война… – и замер, ожидая дальнейших расспросов. Но мужик только скривился и ничего спрашивать не стал. Про Белую Криницу, знаменитую на всю страну, он не слыхал. Зато про войну слыхал наверняка.
– Проваливай давай. В свою Криницу или куда хочешь. – Мужик, покряхтывая, отклеился от забора и, сгорбившись, направился к дровам.
– У вас прострел, – сказал Варка.
– Без тебя догадался.
– Как вы работаете? Вам же больно. – Болезнь Варка определил почти сразу. Таких страдальцев он перевидал великое множество.
– Проваливай, некогда мне с тобой, – мужик мотнул головой в сторону дров, – ты, что ли, за меня колоть будешь?