Огромная тень кинулась на нее из темноты. Сильные когтистые лапы ударили в грудь, Анна упала, больно стукнулась копчиком. Существо крепко прижало ее к земле. Крылья молотили воздух, поднимая снежинки, синие глаза с вертикальными зрачками недобро сверкали во мраке.
Сиин…
Последний грифон Лост-Прайм.
− Ты слишком громкая. Ты ходишь как стадо троков, − голос Сиин воском тек в мысли.
Анна рассмеялась.
− Не правда! Я умею двигаться бесшумно. Не так как ты, но очень хорошо для человека.
− Для человека, − ментально повторила Сиин, и, наконец, освободила жертву.
Присев на корточки, Анна раскрыла пакет и положила перед грифоном.
− Я принесла твое любимое лакомство.
С упоением Сиин надкусывала большим загнутым клювом печеное яблоко и довольно щурилась. Анна невольно залюбовалась существом. Глаза – две холодные луны, на белой с черными полосами шерстке играли блики, крылья отливали серебром. Внешне Сиин напоминала помесь тигрицы и орла. Не без удовольствия Анна отметила, что живот грифона прилично округлился, должно быть, роды близко.
Поев, Сиин пристроилась возле валуна. Анна села рядом, облокотившись спиной о пушистый бок грифона.
− Сегодня я чувствовала чужую боль.
Анна вздохнула.
− Да. Браконьеры опять убивали.
− А ты? Что будешь делать ты, Ангел?
− Давно меня так не называли… − с горечью сказала Анна. – Сиин, прошу, не надо читать мое прошлое. Я больше не та Анна Смирнова, я другая.
− Ты всегда была другой, Ангел. Я чувствую в тебе Крылья.
− Крылья? Что ты имеешь ввиду? Мне не дано летать, если ты об этом. Аккуратнее, а то наслушаюсь сказок, поднимусь на скалу, прыгну и разобьюсь к чертовой матери, − хохотнула Анна, пощекотав грифона за бок.
Шутку Сиин не оценила. Фыркнула, недовольно тряхнула головой.
− Глупая женщина! Крылья – это жизненная энергия, сила духа. Когда-то Крыльев грифонов хватало на то, чтобы подпитывать энергией Лост-Прайм. Без нас планета рано или поздно погибнет.
− Но ведь вас совсем не осталось.
− Неправда. Есть другие. Я их чувствую. На севере, в горах, грифоны продолжают бороться за свой дом, и я не останусь в стороне. Ты поможешь мне родить и дашь защиту, а когда дети окрепнут, я выйду из клетки и снова начну бой.
− Сиин, это слишком опасно. Доверься нам, Протекторат скоро наведет порядок на Лост-Прайм.
− Я не верю Протекторату. Но я верю тебе, Ангел.
***
Этой ночью Анне не спалось. То койка слишком узкая, то подушка твердая, то шея затекла, и сколько не крутись, как не натягивай одеяло − все равно не уснуть. Анна пялилась в потолок, выискивая в темноте очертания встроенных в пластик круглых лампочек, и думала о Сиин. Грифон знала о ней все. Знала, кто она и что наделала, но не испугалась, не отвернулась. «Ты всегда была другой…» − звучало в ушах, и Анна впервые за долгое время решила, что стоит сбросить груз вины с плеч. После трагедии она не пускала в свою жизнь чувства, закрылась от любви и дружбы, спряталась от всего мира на этой далекой, забытой Богом планете, чтобы исцелить душу. А теперь Сиин дала надежду, поверила в нее.
Поняв, что больше не сможет лежать и бесцельно блуждать в липких мыслях, Анна наспех оделась. Натянула комбинезон поверх ночнушки, обула ботинки и взяла куртку. Дверь с шелестом отъехала в сторону, в тишине коридора мерно потрескивала электричеством одинокая лампа. Анна шла мимо закрытых дверей и чужих снов, как призрак – беззвучно, незаметно. Не хотелось никого разбудить, и тем более не хотелось, чтобы кто-то знал, что она задумала.
Улица встретила холодом, ветер хлестнул снегом в лицо, и Анна запоздало накинула капюшон. Погода испортилась, началась метель, а это значит, что о работе в Живом Лесу придется забыть. Что ж, зато появится время, чтобы все продумать до мелочей.
Прикрыв лицо от порывистого ветра, Анна пошла к складу. Когда дверь за спиной, закрылась, отрезав завывания метели, у нее все еще звенело в ушах. Она обошла вездеход и двинулась вдоль рядов ящиков. Большие и маленькие, они стояли друг на друге и тянулись до самого потолка. На каждом краской нанесена маркировка, и Анна всматривалась в красные цифры в поисках нужного. На миг взгляд зацепился за надпись «013», и сердце болезненно стукнуло, заныло. Этот ящик принадлежал ей.
Анна обошла его стороной, стараясь не смотреть. Там, в металлическом нутре, пряталось ее прошлое. Казалось, цифры нарисованы не краской, а кровью, и та сочится сквозь швы, вытекает из-под шурупов.