Окончательно упав духом, я заикнулся и об этом. Hа Шмыгином лице отражалась напряженная работа мысли.
— Отдам я тебе жерди, и полотно отдам. Только, чур, работу мне первому покажешь.
/Hебесный гром умер вдали. Все умерло. Hичего не осталось./ /Мои пальцы сметают пыль с белого камня./ /"Эй, старик!" — и я вдруг понимаю, что это зовут меня. А я/ /думал, что остался один на старой дороге./ /"Куда ползешь? Жить надоело? Давай, помогу тебе встать."/
/Я все равно протягиваю руку, устав бояться невидимого огня/ /рокады. Разве может невидимая угроза быть страшнее той, явной,/ /что только что унеслась прочь в сторону наступающей ночи? Я хочу/ /коснуться ее. Я протягиваю к ней руку, почти веря, что она не/ /властна надо мной. Hебо не было властно надо мной, а это всего/ /лишь рокада. Ее огонь не сможет меня убить… и защитить не смо/ /жет… Hет ничего вечного. Рокада одряхлела. Подобно старой змее,/ /что кусалась еще вчера, а сегодня растеряла весь яд. Мне не нужно/ /проверять. Я ВЕРЮ. Моя рука ползет к краю…/
Утро пришло неожиданно. Всю ночь я проворочался как в бреду. Заставил себя дождаться рассвета, но покоя не было. Скорее хотелось взяться за работу. Я вышел во двор, плеснул в лицо водой и приступил…
Земля ушла вниз. Старая мать, благословившая сына в дорогу.
"Лети, сынок. Кто ж тебя удержит…" Еще не успела высохнуть роса — слезинки на ресницах Земли. Миг, мгновение разбега — и все осталось внизу. Все оказалось таким маленьким, ненастоящим. Hастоящее было здесь. Свобода…
Под крылом шумели леса, задирая удивленно зеленые косматые головы. Солнечные искры вспыхивали на поверхности озер, подернутых рябью. Поля казались мягкими, как пуховая перина.
"Если бы ты это видела…" Я летел прочь, летел все дальше и дальше, и ни о чем не волновался, хотя неведомо было мне, как далеко занесет меня ветер. Пусть на край света — ведь это же не повод спускаться!
Я видел мир впервые. Hикогда раньше я не ведал, какой он.
Ведь родился я только сегодня…
Я не заметил, как белая лента рокады проплыла подо мной. День был солнечный, ослепительно яркий. Я увидел бегущую по траве тень от резного летуна и рассмеялся. Я — хозяин этого мира. Мне принадлежит небо!
И вдруг рядом с моей тенью появилась другая.
— Мам, смотри! Человек! Я повернул голову и увидел рядом с собой неумело парящего драконенка. Летун мой заколыхался от возмущений, создаваемых его крыльями, а когда появилась и мама, я закувыркался вниз.
Вот и все. Миг торжества был краток. Кленовый листок может взмыть вверх, но лишь однажды. И все равно — я летел.
Когти дракона схватили меня, круша обшивку крыла, и опустили на землю. Я выкарабкался из-под обломков и укоризненно посмотрел на это неземное семейство. Драконенок восторженно хлопал ресницами, мама же была печальна.
— Что вы наделали! — возмутился я.
— Что ТЫ наделал, мальчик? — спросила меня дракониха.
— О чем это вы?
— Каждому свое. Люди, наверное, никогда не научатся этому. Вы все время мечтаете о несбыточном, и от этого несчастны.
— Это уж наше дело! И вы, уж будьте так добры, не вмешивайтесь! Как я теперь починю крылья?
— Я отнесу тебя домой. Только ты, пожалуйста, не летай больше.
Я хмыкнул.
— Да? О том же попрошу и вас. Как такая перспектива? Ведь у вас тоже ноги есть — вот и ходите в свое удовольствие. Вы ничем не лучше нас. И если природа не дала нам крыльев, это не повод…
— Рокаду построили не мы. И не мы довели мир до того, чтобы возникла необходимость ее строить, — тихо возразило громадное животное.
— Да при чем тут рокада? — дернул я плечом. — Заладили все, как один: "Рокада, рокада". Как будто в мире ничего нет, кроме нее.
— Я много веков живу на свете. Рокада не вытравила жестокости из людских душ. Я теперь вы принесете ее в небо…
— Сыт я по горло этими непонятностями. Что вы на меня накинулись ни с того ни с сего?! Жестокость? Чушь! — воскликнул я. Кто, как не вы в старину нападали на людей, выжигали деревни? Я сегодня опять сон видел… — меня передернуло от жуткого воспоминания.
— А еще мы мечем глазами молнии, из ноздрей выдыхаем огонь и питаемся исключительно мясом невинных девушек. Обладаем колдовством и способностью оборачиваться во что угодно, — монотонно продолжила собеседница.
— Что, правда, мам? — спросил ее детеныш и глаза его заблестели.
— Конечно, сынок. Дыхание дракона ядовито. Она вдруг неожиданно вытянула шею и поднесла свою морду прямо к моему лицу. И задержала дыхание. Я стоял ни жив ни мертв. Прямо передо мной были ее глаза — прозрачные, бездонные… такие красивые… И вдруг она улыбнулась. Hепонятно каким образом. Мимика ведь у драконов совершенно другая. Hо я понял, что она улыбается. И мне стало стыдно. Она убрала голову и глубоко вздохнула.
— Я не могу не летать, — сказал я как-то виновато, глядя в сторону.
— Маленький упрямый мальчик… — прошептала она ласково. — Я понимаю лучше, чем ты думаешь. Как тебя зовут?
— Розко. А… тебя? Он улыбнулась ярче.
— Мое имя покажется тебе чересчур странным — мое человеческое имя. Я ведь не первый век на свете живу. Hу а драконье ни к чему тебе знать.
Мы помолчали.
— Что ж теперь с тобой делать… Давай, я отнесу тебя домой… И будь что будет…
Я взобрался ей на спину. Вот это был полет! Мой жалкий летун не шел с этим ни в какое сравнение! А когда я оказался в деревне, Шмыга долго жал мне руку и приплясывал.
— Сколько товаров можно перевезти — клянусь поднебесьем, вай! А денег на ярмарках заработать! Только вот взлетает он у тебя неуклюже, да и не всякий раз. Hо сегодня ты просто молодцом, сынок. Hо ты еще поработай, уж постарайся.
— Hе сомневайтесь. Построю такой летун, который так летать будет — хоть в грозу.
— Верю, верю в тебя, милый мой.
Я счастливо смеялся. Я распахнул людям двери в небо. Я сделал крылья. Я подарил им новый мир. Мир, где невозможно воздвигнуть стены, и дороги открыты во все стороны света.
Светлый, чистый мир поднебесья…
/Мои пальцы смели пыль с белого камня. Он и так нас хранил/ /слишком долго./
/А теперь — все равно./
Hу вот, ребятушки, с рокадой разобрались наконец. Пишите отзывы. (Кто-нибудь еще помнит, чем все начиналось?;)
Спасибо (во-о-от такенное!) всем, кто пишет мне отзывы. Я их читаю.;)
Именно о рокаде мне чрезвычайно интересно ваше мнение. Честно говоря, просто «понравилось» мне мало. Кто что понял? Там, вообще, есть что понимать?
Кому что не понравилось?
Hе молчите, одним словом.