— Я не могу есть…
— Почему? — продолжала Хён.
— Это моё наказание… моя кара… за то… что я убивала…
Пленница сжимала и разжимала кулаки, уперев взгляд в землю.
— Я обречена… каждый день… видеть то… что сама уничтожила… это мой… ад…
— Но это не ад.
Гахён нагнула голову, пытаясь посмотреть в глаза собеседнице.
— Я… в стране… чьих детей… убивала… пленница… в стране… чью землю… взрывали наши снаряды… я каждый день… вижу лица тех… кого мне… было приказано… убивать…
Она медленно подняла свой мёртвый взгляд на Ли:
— Это мой ад…
— Но ты же не была рождена убивать?
Девочка вдруг всем своим сердцем смогла почувствовать тяжесть ноши гертонки. Ей хотелось хоть немного помочь справиться с этим. Хён увидела в сидящей перед ней пленнице отражение боли всех тех, с кем успела познакомиться за то недолгое время, что прошло с переезда в Блорели. Гахён понимала, что её сил мало, чтобы изменить чужую жизнь, но она хотела хотя бы попытаться.
— Ч-что? — выдохнула девушка.
— Ты не была рождена убивать, — лишь увереннее повторила девочка. — Как тебя зовут?
— Ю… Юхён.
— Ты же не родилась солдаткой, Юхён?
— Нет… я родилась… в семье учителя… у меня было… образование… перспективы… меня мобилизовали… под конец войны… когда сил Кригсрайха… уже не хватало… я не должна была… убивать…
Юхён шумно дышала и говорила со всё бóльшим акцентом. Ли едва удавалось понимать её.
— Видишь? Ты не была рождена убивать. У моей подруги есть ваш мех, который она переделала в трактор. Когда-то он тоже убивал и уничтожал, а теперь создаёт — сеет и пашет. Моя подруга говорит, что он так искупляет свою вину. Раз он, созданный разрушать, может это, то ты точно сможешь!
Гахён говорила с удивлённой улыбкой на лице. Она удивлялась самой себе, что может говорить что-то подобное.
— Но… мех — это машина… а я… человек?..
— Он не просто машина! У него есть имя! Его зовут Фридрих! И у него даже есть характер! — встряхнула руками Ли. — Юхён, ты воспринимаешь всё происходящее как кару за твои дела. Но попробуй представить, что это искупление? Возможность исправить содеянное? Ты не платишь за свои грехи, ты помогаешь людям вокруг и себе в первую очередь.
— Кому нужно… моё искупление… если буквально… всё вокруг… меня ненавидит?..
В голосе Юхён слышалось отчаяние.
— Мне нужно твоё искупление. Я тебя не ненавижу, — уверенно сказала Хён.
Она просто знала, что именно должна говорить в этот момент.
— Мой дом уничтожили в первые минуты войны. Два года я пыталась сбежать и спрятаться, но война всегда находила меня, где бы я ни была. Она забирала всех тех случайных знакомых, что помогали мне. Ещё раньше она забрала всех моих близких. Война забрала у меня всё. Вы забрали у меня всё. Ты забрала у меня всё. Но я тебя прощаю. Я прощаю тебя. Я принимаю твоё искупление и хочу, чтобы его приняла и ты.
Слова о войне не причиняли Гахён такой боли, какую могли бы причинить раньше. Девочка была слишком воодушевлена.
Гертонка подняла полные слёз глаза на Ли.
Хён взяла её сухую руку.
— Прости меня… прости, пожалуйста… прости… прости… прости…
— Я тебя прощаю, — спокойно сказала девочка.
— Э! Какого хера у вас там происходит! — крикнул какой-то мужчина.
Видимо, он был бригадиром и ответственным за пленных, работающих здесь.
— Я побежала! — быстро сказала Гахён и сорвалась с места.
Напоследок она ещё раз посмотрела в глаза Юхён. И улыбнулась.
Часы на башне собора Святого Габриэля уже пробили три, и девочка спешила в пекарню Шиён. По дороге она чуть не снесла двух людей и ещё очень долго извинялась перед ними, прежде чем двинуться дальше. Наконец, она оказалась на шестиугольной площади напротив заветной пекарни.
Минджи уже была там и встретила Гахён, грозно нахмурив брови и уперев руки в боки.
— Я кому сказала в три часа быть тут?
Девочка виновато опустила взгляд. Стоявшая рядом Шиён хихикнула.
— А если бы мы все пирожки уже съели? И тебе бы ничего не осталось? М? — продолжила Джию, пытаясь сдержать улыбку.
Ли подняла глаза и удивлённо посмотрела на мачеху. Та не сдержалась и засмеялась.
— Садись давай. Сейчас перекусим и домой поедем, — сказала Ким, указывая на столик с лежащими на нём пирожками.
Они сели и начали есть. Шиён, подперев голову рукой, долго смотрела на них, затем сказала:
— Ну прям мать и дочь.
— А ты тогда мой муж, — сказала Джию и игриво улыбнулась.
Ши округлила глаза. Художница протянула руку и тихо пропела:
— Baby, take my hand, I want you to be my husband.
И рассмеялась.
— Минджи… — Шиён смущённо улыбнулась и покраснела.
— Я жена, ты муж, Гахён — наша дочь, — мечтательно сказала Ким, — мы живём в моём уютном домике в Блорели, ты успешно продаёшь булочки… Идиллия.
— Но я не продаю тебя, — возразила пекарица.
— Ах ты… — хихикнула Джию и слегка прикусила нижнюю губу.
Хён с интересом наблюдала за ними. Она окончательно убедилась, что эти двое действительно любят друг друга. Она всё хотела спросить про пикник, но решила, что сейчас не лучшее время и стоит поговорить с мачехой дома. Однако девушки сами завели разговор об этом.
— Кстати, завтрашний пикник же в силе? Я жду вас обеих, — сказала Шиён, делая глоток ароматного кофе.
— Мы будем как настоящая семейная парочка отдыхать на природе с нашим ребёнком. Конечно же, всё в силе, — кивнула Джию.
Ши лишь с улыбкой посмотрела на Ким и глубоко вздохнула.
====== Глава 9. Champ pour les amoureux. ======
Едва уловимый аромат парфюма Шиён дурманил голову Джию. Она жадно вдыхала полной грудью, стремясь раствориться в нём. Медовая кожа Ши приятно контрастировала с ослепительно-белым платьем Ким, — они шли, держась за руки, и художница не могла оторвать взгляд от их переплетённых друг с другом пальцев. Шиён немного смущённо смотрела себе под ноги, нервно покусывала губы и часто-часто дышала. Минджи всё не прекращала улыбаться.
Прохладная тень леса сменилась залитым солнцем полем, нетронутым войной. Здесь росли цветы, порхали бабочки, лениво гудели жуки и пчёлы, едва выбравшиеся из своих норок. Солнце играло с облаками в догонялки и хихикало, хотя у него никак не получалось их догнать. Гахён почувствовала тёплые лучики на своей шее и прикрыла глаза, наслаждаясь. Она то обгоняла мачеху с подругой, то, наоборот, отставала от них. По правде говоря, девочка до сих пор ощущала себя лишней и ещё вчера хотела не пойти на пикник под каким-нибудь предлогом, но Ши сказала, что ждёт их обеих, потому Хён стало немного неловко всё пропускать.
— Мы уже скоро придём? — спросила Шиён, поднимая взгляд на Джию. — А то я уже так устала идти…
— А вот жила бы ты со мной в деревне, то не приходилось бы так далеко на природу выбираться, — с хитрой улыбкой ответила художница. — У меня там просто сто метров от дома пройти — и ты на природе.
— А вот жила бы ты со мной в городе, то мы бы виделись каждый день, а не пару раз в неделю, — парировала пекарица.
— Ах ты… — прищурилась Ким.
Они остановились, и Минджи кивком указала на пятачок земли, окружённый высокой травой и цветами. Девушка поставила корзину для пикника, достала и расстелила покрывало, на которое стала выкладывать вкусности. Шиён присела рядом, поправила своё небесно-голубое платье и сказала:
— Странно ты места для отдыха выбираешь.
— Ты же сама меня попросила выбрать, куда мы поедем! — отвлеклась от продуктов Джию. — Я у знакомых поспрашивала, где в округе самое красивое место для отдыха, мне сказали, что вот это поле недалеко от Паляреза.
— Сразу видно, что ты не местная, — Ши улыбнулась, и Ким провалилась в ямочки на её щеках. — Тебе не сказали, как называется это поле?
Девушка покачала головой.
— Champ pour les amoureux — поле для влюблённых, — Ли наклонила голову и слегка прикусила губу.
— А что-то не так? — художница повторила движения подруги.
— Пока мы шли, я видела много красивых цветов. Я пойду пособираю их, — негромко сказала Гахён и зашагала в сторону, не дожидаясь ответа.