— Мне нужно доставить письмо Шиён! От Минджи!
— А чего не через почту?
— Так… медленно слишком! А письмо срочное!
— А чего сама Джию не доставит?
— А она… она спала плохо ночью, потому легла сейчас. Ты можешь меня подбросить до Пуана?
— А Джию тебе что, денег не оставила?
— Оставила, но… интереснее с тобой вместе поехать! Да и я так сэкономлю.
Бора рассмеялась, а затем махнула рукой:
— Садись на броню, довезу, окрестностями полюбуешься!
Гахён облегчённо выдохнула и мысленно понадеялась, что ей больше никогда не придётся врать кому-то, тем более сочиняя на ходу.
Она забралась на меха и устроилась поудобнее у самой пулемётной башни. Тут было довольно много свободного места, рассчитанного, видимо, для десантников и штурмовиков. Люк Суа оставила открытым, так что Хён могла видеть её макушку, накрытую кепкой, из-под которой торчали её неизменные две косички.
Солнце едва отцепило свой нижний край от горизонта и теперь лениво карабкалось по небу. Заводили заутреню птицы, воздух постепенно покидала прохлада ночи. Ли вдохнула полной грудью и улыбнулась. Ей нравилось. Не что-то конкретное, просто в её груди разливалось какое-то тёплое чувство, которое она не могла описать по-другому. Ей нравилось. Ей просто нравилось.
— А что за письмо-то? — спросила Бора, которую, видимо, не устраивало молчание.
— Для Шиён, — ответила Хён.
— Да я помню, — девушка хихикнула. — Что там?
— Ну…
Ли замялась. Она не была готова к такому вопросу.
— В любви, что ли, ей признаётся? — снова хихикнула Бора.
Гахён удивлённо вскрикнула, так как не ожидала, что Суа всё поймёт.
— Понятно, — как-то грустно ухмыльнулась она. — Ну… оно понятно было. Она как ко мне на чай заходит, так постоянно говорит, какая Шиён хорошая, какая красивая, как с ней весело и приятно… О том, какой у неё прекрасный парфюм, как восхитительно она готовит… О том, как хорошо одевается, и какой у неё приятный голос… О том, что она всё зовёт Джию переехать в Пуан, а та не знает, перебираться или нет… Шиён, Шиён, Шиён… Она так часто о ней говорит, что тут всё было очевидно…
Бора горько вздохнула и надолго замолчала.
— Помню, я её угостила мёдом в первый день, как Джию приехала… — начала девушка после паузы. — Тогда ещё война шла, а Джию была такой замкнутой в себе — не то что сейчас… Когда бои начались здесь, она часто спала у меня, потому что ей было страшно спать одной… А потом я ей помогала дом заделывать, после ухода войск. У неё там крышу проломило так, что ламп не надо было — всё солнце освещало, — Ким неловко усмехнулась своей же шутке. — Она потом меня в щёчку чмокнула и сказала, что моя должница теперь. Я попросила нарисовать свой портрет… Она нарисовала… Он у меня в спальне висит… Он ещё подписан так её красивым почерком — «мастер Джию» и сердечко… У неё такой красивый почерк… хотела бы я получить любовное письмо, написанное им…
Бора вдруг дёрнулась, украдкой вытерла глаза и сказала:
— Ой, что-то я размечталась.
Гахён всё поняла, и ей вдруг стало нестерпимо жалко девушку. Она залезла к ней в кабину, хоть места там едва хватало для двоих, и крепко обняла подругу, тихо сказав:
— Ты такая хорошая, Суа. Ты заслуживаешь всей любви мира.
— Заслуживаю… но никто мне её не даёт, — ответила она, но резко осеклась: — так, я что-то вообще расклеилась. Танкисты не плачут! Танкистки — тем более! Ой, вылезай, посмотри, мы сейчас будем через рисовые поля проезжать — они красивые. Такие водой залитые, блестят.
Хён вылезла наружу и посмотрела в сторону. Лазурная гладь воды отражала отходящее ото сна небо, и её пронзали зелёные пики стеблей. Среди них девочка заметила пролетающую стайку воробьёв и хихикнула.
— В этом году весна тёплая очень, вот рис раньше и высадили. Обычно позже садют, — пояснила Бора.
Остаток пути Гахён любовалась природой, слушая болтовню Суа про всё подряд — от правил посадки яблонь до устройства крупнокалиберного орудия небесного линейного корабля «Шарлемань Великолепный». Ли по правде было интересно слушать подругу — она знала так много всего, говорила просто и увлекательно, постоянно вставляя какие-то шуточки и подмечая забавные сходства. Так, за разговорами дорога прошла незаметно.
Мех подходил к мосту через Ла Тьен, когда Бора сказала:
— Так, ну рынок на этом берегу левее, так что мне туда, а тебе вот по мосту прямо. Ну ты знаешь, наверное.
Хён кивнула, ещё раз обняла девушку и сказала:
— Спасибо, Суа, ты правда очень помогла мне. Ты очень хорошая.
— Иди уже! Время теряешь только, — отмахнулась Ким.
Девочка слезла с брони и ещё раз посмотрела на подругу. Ей вдруг безумно сильно захотелось сделать её счастливой. Только вот Гахён не знала, как. Она вздохнула и побежала в сторону высокой прямоугольной остроконечной башни, видневшейся с любого конца низкого города.
Заветная пекарня была открыта, а сквозь окна Ли видела стоящую за прилавком Шиён. Это придало ей сил, и она буквально влетела в заведение, чуть не сбив высокую полную женщину с корзиной в руках. Невнятно сказав «простите», девочка подбежала к прилавку, на ходу вытаскивая письмо из своей сумочки. Она положила его прямо перед ничего не понимающей пекарицей и выпалила:
— Это письмо от Джию! Она боялась его присылать тебе, но тебе нужно его увидеть! Ей нужно, чтобы ты это увидела!
— Чего? Гахён? Где Минджи? Почему ты одна? Что происходит? — Ши выглядела очень растерянной.
— Пожалуйста, просто открой и прочитай это письмо! Это очень важно! Оно правда от Джию! Ты можешь понять по почерку!
— Хорошо-хорошо, — согласилась Шиён, всё ещё не до конца осознавая происходящее.
Она взяла бумагу из рук Хён, развернула и начала читать. Сначала пекарица закатила глаза и вздохнула, затем улыбнулась и хихикнула. Но потом её охватила тревога, а закончив читать, она шокированная села на стул. Отдышавшись, Ши посмотрела на девочку и спросила:
— Это правда?
====== Глава 11. ...и обратно. ======
— Да! — воскликнула Гахён.
Шиён прикрыла рот рукой и задышала часто-часто, не прекращая шептать:
— Она любит меня? Она любит меня? Она правда любит меня?
Хён зашла за прилавок, взяла пекарицу за вторую руку и спокойно сказала:
— Да. Ну же, напиши ей письмо в ответ.
На глазах девушки выступили слёзы, но она улыбалась:
— Боже… я думала, я одна такая дура — влюбилась в подругу, но нет… мы две такие дуры… боже, как же я её обожаю… Ты права, мне надо написать ей.
Ши скрылась в подсобном помещении, но вскоре вышла с листом бумаги и ручкой. Немного подумав, она начала писать. Гахён крутилась и вертелась на месте, так как была слишком взволнована. Наконец-то они будут вместе! Минджи больше не будет страдать, они с Шиён будут счастливы! А вдруг они начнут жить друг с другом? Тогда у девочки будет семья? Новая семья? Новая семья, которая подарит ей радость, счастье, любовь и заботу? У Хён перехватило дыхание. Неужели? Правда? И всё благодаря ей?
Меж тем Шиён закончила писать и подняла глаза на девочку:
— Но как теперь его доставить? Неизвестно, когда оно дойдёт почтой...
— Я отнесу его. Так же, как и принесла письмо тебе, — уверенно ответила Гахён.
— Но одной же опасно.
— Не переживай. Я справлюсь. Сюда же я добралась, — подмигнула девочка.
Пекарица усмехнулась, сложила листок и протянула его падчерице Минджи, при этом сказав:
— Проклятая работа. Я бы отправилась с тобой, но я не могу оставлять лавку посреди дня. Я постараюсь приехать сегодня вечером.
— Ничего страшного! Джию всё равно сейчас спит — она так и не легла ночью.
Шиён покачала головой. Хён забрала письмо, улыбнулась и выбежала из пекарни.
С севера ветер гнал облака, город уже давно проснулся. Вернуться в деревню на мехе Суа не получится — на рынке она застрянет надолго, так что ждать её не имеет смысла. На карете — тоже, ведь у Ли не было с собой денег. Оставался единственный вариант — пешком. Она хотела бежать, мчаться изо всех сил, но решила, что так устанет намного быстрее, а путь предстоял долгий. Поэтому, выбрав удобный темп, девочка направилась по дороге из города.