– Позвольте вопрос, господин Т’мор, – раздался голос с противоположного конца стола. Глава кафедры Жизни, седовласый мужчина самого что ни на есть аристократического вида, упакованный в богато украшенный жестким шитьем камзол, промокнул губы салфеткой и вперил взгляд в нового преподавателя. – Как вы наверняка заметили, в нашем кругу не принято маскировать свои основные щиты. Могу ли я просить вас об одолжении принять эту нашу традицию?
– С превеликим удовольствием последовал бы вашему предложению, уважаемый мастер Радов, – медленно проговорил арн. – Но увы… Я не держу активных щитов. Так что мне просто нечего демонстрировать в качестве подтверждения своего статуса. Я ведь правильно понимаю смысл подобного действа?
– Хм. Неожиданно. – Радов приподнял бровь. – Но если уж вы раскусили «смысл действа», может, все-таки удовлетворите наше любопытство?
– Желательно без разрушений, – быстро заметил ректор. А судя по взглядам, бросаемым на Т’мора остальными преподавателями, этот вопрос интересовал и их.
– И как вы себе это представляете? – Молодой человек покосился на ректора, единственного человека из присутствующих, кто хоть как-то был осведомлен об особенностях своего нового преподавателя. Но тот красноречивый взгляд Т’мора проигнорировал. – Ладно, попробуем…
Под любопытными взглядами учителей арн вздохнул, и в следующую секунду на его плечи привычно легла прохлада тьмы, а вокруг тела взвился призрачно-черный вихрь.
– Ну вот, как-то так. – Голос, искаженный странной защитой, стал больше похож на змеиное шипение.
– Впечатляет… – под удивленные охи Ириссы и Славомира медленно проговорил Радов, не сводя взгляда с обманчиво-неторопливых потоков темной силы, скользящих вокруг Т’мора. – Но… я не вижу структуры… Где плетение?
– А его и нет. – Пожал плечами молодой человек, отпуская Тьму. – Это же первостихия. Ею нельзя напитать обычные плетения. Разорвет в мгновение ока вместе с носителем, и «мама» сказать не успеет. Потому-то я и интересуюсь артефакторикой. Это один из немногих известных мне способов более или менее упорядоченного воздействия тьмой.
– Э-э… – Радов на мгновение запнулся, и с него тут же слетел весь аристократический лоск. Теперь перед Т’мором сидел ученый, желающий во что бы то ни стало разобраться в непонятном явлении. – Постойте, но ведь для призыва Света или Тьмы нужны направляющие, ограничители… А вы просто оформили призыв, не так ли?
– Разумеется, – кивнул парень. – В этом и состоит суть работы с первостихиями. Прямое волеизъявление – это все, что требуется для призыва.
– Но ведь известно, что без соответствующих ритуалов призыв может быть смертельно опасен! – воскликнул Славомир.
– Несомненно. Если не соизмерять свои силы и пропускные возможности Узора, последствия призыва могут оказаться фатальными. Кроме того, имеет значение и сама воля. Например, любому магу школы Разума, чье сознание максимально структурировано и эффективно, призыв родной стихии дастся куда проще и с большей вероятностью приведет к требуемому результату, нежели тот же призыв, осуществляемый с помощью ритуалов, но без четкого волеизъявления призывающего, – согласился Т’мор.
– Следует ли из этих слов вывод, что вы сами неплохой маг школы Разума? – взвешивая каждое слово, поинтересовался глава кафедры Жизни, прочно взявший лидерство в этом своеобразном допросе новичка.
– Это так, – кивнул Т’мор. – Но на вашем месте я не стал бы сразу ставить крест на идее прямого контроля стихии, только исходя из того, что вы не обладаете необходимым талантом к школе Разума. Да, магам нашей школы изначально куда легче дается этот контроль, но только потому, что для нас четкое волеизъявление, предельная конкретизация мыслеобраза и структурирование собственного сознания – действия уже привычные, они – основа нашего искусства. Но человеку несведущему в школе Разума достаточно воспользоваться некоторыми дисциплинирующими мышление методиками нашей школы, и дальнейшее развитие его таланта прямого контроля родной стихии будет зависеть только от пропускной способности его собственного Узора.
– Это касается только первостихий? – тихо поинтересовался ректор.
– Отчего же? – пожал плечами Т’мор. – Неужели вы никогда не слышали о воплощениях стихий? Воплощение воздуха, воды, огня…
– Ор-Леон! Солнечный лев, – прошептала Ирисса. Кто бы сомневался. Кому, как не магу огня вспомнить о легендарном короле-основателе, согласно той же легенде, бывшему последним воплощением этой своенравной стихии.
– Так, господа! Время не стоит на месте, – вдруг встрепенулся ректор, взглянув на каминные часы. – Предлагаю продолжить нашу увлекательную беседу за обедом. Ваганты уже ломятся в учебные залы… Прошу прощения, Т’мор, но вашу увлекательную лекцию придется прервать. У нас осталось всего пять минут до начала первой лекции.