— Товарищ капитан! Во время тренировочного вылета обнаружил и атаковал противника. Вражеский самолет с дымом ушел на запад. Сам повреждений и попаданий не имею. Разрешите получить замечания по полету!
— Замечаний нет. Молодец, Туровцев! Со сбитым тебя, упал твой фриц, и мой тоже. Сейчас комполка с комиссаром сядут, доложимся, не уходи никуда.
Истребители начальства уже катились по земле. Около наших машин они остановились, заглушили двигатели.
— Ну, что, Хват? Докладывай! — весело улыбаясь, к нам подходил комполка. — Давай-давай, хвастайся!
— Товарищ майор…
Рапорт я почти и не слушал, разглядывая довольного командира и комиссара, который тоже подтянулся к нам.
— Туровцев!
— Я, товарищ майор!
— Спишь в строю? Молодец, лейтенант! Не ошиблись мы с комиссаром в тебе. Примешь звено, готовься.
— Товарищ майор, а как же врач?
— А что врач? Вот он тебя просветит, прощупает, клизму поставит – и примешь. Не вечно же тебе в санчасти ошиваться!
— Товарищ майор, а самолет мне будет?
— Будет, лейтенант, будет. Был бы летчик подходящий, а самолет будет, я тебе обещаю!
К комполка подбежал связист.
— Товарищ майор! Пехота дает три квитанции, сбито три самолета противника, упали в их расположении! Четверо парашютистов взято в плен.
— Ну, вот, с вашей легкой руки и мне чистая победа обломилась, — вновь заулыбался комполка. — Давай, капитан, почаще тренируй молодежь, у тебя это хорошо, результативно получается. Ладно, пойду на КП, в дивизию докладывать. Вообще-то, это тревожный звоночек. Если бы не ваша пара, отбомбились бы фрицы по аэродрому. А у нас даже зениток в прикрытии нет, и взять их негде…
— Товарищ майор! — я кое-что вспомнил из прочитанного. — Тут, в степи, километрах в семи, два штурмовика битых еще с конца августа лежат. А что, если с них пушки снять и вместо зениток приспособить? Хоть что-то будет, и просить никого не надо. А штурмовики уж снарядами поделятся.
— А что, Туровцев, интересно мыслишь. Надо покумекать, слышь, комиссар, что твой протеже предлагает? Давай-ка завтра с утра пошлем туда машину? Может, что дельное и выйдет. Ну ладно, я в штаб – звонить. Ты со мной, Василий Петрович? Поехали. Пока, лейтенант, продолжай в том же духе. Россохватский, прикажи растащить самолеты по капонирам, а то мы их бросили без присмотра. На ужине встретимся, свои сто грамм вы сегодня заслужили!
Глава 4
Ужин прошел хорошо, можно сказать – на высокой и радостной ноте. Правда, я был немного удивлен сильно завышенной, как я полагал, оценкой проведенного воздушного боя. Этот рядовой для меня эпизод (думал так по незнанию, честно, Туровцев просто с такой ситуацией не сталкивался, а я и представить себе не мог, что бой получит такую оценку со стороны начальства), оказался далеко не рядовым событием для полка. Тут все дело, видимо, в том, что я был крайне разбалован игрой. Сотни, а может быть даже и тысячи раз, я участвовал в виртуальных боях, выполнял разнообразные атаки, иногда – на грани фола, наглые и смертельно опасные в первую очередь для меня самого. А чего бояться-то? Ну, подумаешь, собьют? Или столкнемся на лобовой с противником, таким же безбашенным лихачом, как и я. Пойду, перекурю, да и чашку кофе выпью, всего-то и делов. Нередко за один виртуальный бой я привозил 4–5 побед. Бывало и больше. Все это упрощало и обесценивало мое отношение к воздушному бою, его результатам. Здесь же, в реале сталинградского неба, все было не так. Совсем не так.
И ведь, действительно! Когда мне потихоньку растолковали, и я въехал, то все стало просто и понятно – в напряженных боях над городом у летчиков нашего полка практически еще не было таких результативных атак, чтобы за три минуты сбить три самолета противника. И без потерь со своей стороны. Летчики еще такими результатами избалованы не были. Победы давались тяжело, бомбардировщики в строю огрызались дружным и плотным огнем бортстрелков, истребители противника тоже, в общем-то, не зевали и довольно эффективно отбивали наши атаки, связывали истребители боем и не допускали до своих бомберов.