Чисто из любопытства Настя щёлкнула по ссылке и увидела страничку преподавателя по английскому, у которого сегодня так сладко уснула на паре. С аватары – студийной чёрно-белой фотографии – Антон В. Зонненлихт смотрел немного устало и снисходительно: так мог смотреть Людовик какой-то-там, говоря: «Ну что же поделать, если нет в людях моего совершенства». Настя мельком пролистала страничку: не женат, образование и карьера скрыты, фотографий больше нет, зато аудио – немерено, и все классическая музыка, а на стене уже отметилась Юлька с бодрым «Добрый вечер, Антон Валерьевич!!!»
Зонненлихт был в сети. Повинуясь внезапному порыву, Настя добавила его в друзья и написала сообщение: «Здравствуйте, Антон Валерьевич! Упражнения я сделала и лекцию переписала. Простите ещё раз. Настя» – не надеясь, в общем, на ответ. Преподаватели сидят в интернете не ради того, чтобы общаться с нерадивыми студентками, особенно такие, как Зонненлихт, у которых идеальная стрижка, волосок к волоску, и галстук стоит дороже, чем получает Настина мама. Впрочем…
Сообщение от Игоря: «Ты тоже англичанина добавила? Он сухаридзе, но прикольный)))))))»
И сообщение от Зонненлихта: «Высыпайтесь всё-таки дома, хорошо?»
Настя улыбнулась и снова увидела тень. На фотографии преподавателя она закрывала почти весь задний план.
Откуда берутся тени? Не те, обычные, которые отбрасывают все предметы и которые, как говорят, исчезают в полдень, а другие, которые мы замечаем тогда, когда нам больно, страшно, когда мы устали или напряжены. Конечно, они маскируются под самые заурядные тени от привычных вещей, но краем глаза мы замечаем, что они двигаются и живут своей жизнью, словно животные, которые притворяются спящими, но между тем наблюдают за нами из-под век. Потому-то не хочется поворачиваться к ним спиной.
Настя поставила точку и нарисовала под написанным цветочек. Лекция по культурологии её не интересовала нисколько, а слайды, что показывала Лилия Сергеевна, навевали тоску. Однако на лекциях и практике по культурологи шёл строгий учёт, в конце семестра грозил экзамен, а Лилия славилась жёстким нравом, и потому в аудитории сидел практически весь поток, даже самые отъявленные прогульщики зевали на последнем ряду.
Настя смотрела в окно, чувствуя, что живёт на автопилоте. Вчера она таки легла спать в двенадцать, но проворочалась без сна до половины третьего, и утром, поглядев на себя в зеркало, поняла, что похожа на зомби.
По институтскому дворику шёл Зонненлихт. С утра сыпало снежными хлопьями, и его роскошное чёрное пальто пятнало белым. Тени не было, вернее, она плелась за ним – обыкновенная, серенькая, скучная, в ней не было ничего, что могло бы привлечь внимание.
В конце концов, что ты к нему привязалась, уныло подумала Настя. Спать надо больше и заниматься, а не страдать фигнёй. Скоро не то что тени – черти начнут мерещиться, а с Зонненлихтом халява не прокатит, с таким можно и из универа вылететь на раз-два. Из-за непрофильного английского. Так что заниматься, заниматься и ещё раз заниматься…
Словно уловив её мысль, Зонненлихт во дворе остановился и мазнул взглядом по окнам. Настя опустила голову к тетради.
В столовой на большой перемене было не протолкнуться, однако Настя умудрилась отвоевать себе чай, булочку и место на подоконнике – свободных столов-стульев не оказалось. В спину дуло, но Настя предпочитала игнорировать мелочи. На следующей паре предстояла пересдача, из-за неё пропуск английского, от стипендии оставались совершенно неприличные крохи, булочка кончилась как-то уж очень быстро, а на улице выла метель – в общем, поводов для радости было не особенно много.
Когда из шума вырвалось:
– Антон, и всё-таки я бы вам очень советовал исповедаться и причаститься, – то Настя будто пробудилась ото сна и посмотрела вокруг осмысленным взглядом. Неподалёку от неё, за столиком, расположились отец Даниил, священник университетской домовой церкви, и Зонненлихт, причём на лице преподавателя было настолько презрительное выражение, будто он в эту минуту брезговал всем миром, в том числе и отцом Даниилом, которого в универе все любили. Священник, впрочем, не испытывал дискомфорта – в его взгляде Настя видела искреннее сочувствие и понимание.
– И что мне это даст? – процедил Зонненлихт.
– Успокоение, – промолвил отец Даниил. – Вам действительно станет легче, Антон, можете мне поверить.
Зонненлихт скривился ещё сильнее и посмотрел на священника так, что Настя вздрогнула. Ей показалось, что преподаватель сейчас ударит отца Даниила, настолько жутким было выражение его лица.