Он взглянул на Танфлирра и заметил, что молодой воин меряет его холодным оценивающим взглядом. Похоже, всем им этой ночью все же доведется сразиться, пусть и не с зеленым драконом.
Не успел Бриндлор обнажить меч, мягкий тихий звук раздался за деревьями, сначала едва отличимый от голоса ночного ветра. Натренированный слух певца смерти сразу определил его источник.
– Охотничьи рога, – произнес он достаточно громко, чтобы быть услышанным сквозь шум схватки.
Воины немедленно отскочили друг от друга, тяжело дыша и сверкая глазами. Они прекрасно поняли, что сказал Бриндлор, но не так-то легко справиться с желанием сражаться и убивать.
– Охотничьи рога Эйлистри, – уточнил певец смерти, – созывающие сторонников Темной Девы на пир или на бой. Первое меня лично не привлекает, а что до второго, я не уверен, что впятером мы сможем оказать им достойное сопротивление.
Зазвучал второй рог, громче и ближе. Ему ответили еще два, с флангов маленького отряда.
Ансиф смахнул с лица струйку крови и насмешливо усмехнулся Горлисту.
– Жрицы спасли тебе жизнь, – презрительно бросил он.
– Мы постараемся, чтобы им пришлось пожалеть об этом.
Находчивый быстрый ответ, несомненно, сулил мучения и смерть. Презрительная ухмылка Ансифа исчезла, сменившись радостной, почти товарищеской усмешкой. Он явно понял слова Горлиста как призыв сомкнуть ряды, вместо междоусобной ссоры обратить силы на сражение с общим врагом.
«Ах, молодо-зелено», – злорадно подумал Бриндлор.
Певец смерти заметил, как нахмурился в ответ Горлист и как хмурость эта исчезла перед очевидной радостью его людей.
Бриндлор скрыл улыбку. Наверно, Горлист начинает понимать, как его отцу, жестокому и хитрому магу Нисстайру, удавалось справляться с бандой дроу-отступников. Возможно, Горлиста надо было лишь слегка подтолкнуть, лишь намекнуть, чтобы помочь понять, что нужно тем, кто идет за ним.
Он шагнул к воинам.
– Может ли наш замечательный маг изменить внешность Ансифа, превратив его в женщину?
Темное пламя вспыхнуло в глазах Горлиста, когда он понял мысль своего певца смерти.
– Если и нет, быстро научится. – Он перевел глаза с Чисса на Танфлирра. – Мы вернем Ансифа назад, в пещеры Гавани Черепа, и там он умрет в облике девчонки.
Чисс первым пожал плечами. В конце концов, он тоже поднял меч против своего вожака, и ему легче было лишиться брата, чем руки или глаза. Двое дроу схватили горячего юнца и потащили к магическим вратам.
Горлист вознаградил Бриндлора холодной улыбкой.
– Мы вернемся в Высоколесье, и скоро. Убийство Ансифа возбудит их аппетиты насчет приспешниц Темной Девы.
Если Горлист хочет приписать эту идею себе, подумал Бриндлор, тем лучше. Певец смерти отвесил небольшой иронический поклон.
– Я бард. Какие аргументы я могу противопоставить преимуществам практики?
В небе уже загорались краски заката, когда Фиодор и Торн остановились на краю поляны, глядя на серебристые воды Ашана. Эльфийская воительница склонилась над носилками из оленьей шкуры и березовых веток, на которых спала Лириэль в окружении пучков трав, которых не найти в Фаэруне. Эльфийка занялась травами, снимая их одну за другой вместе с охранительными заклинаниями, что помогали удерживать дроу в состоянии глубокой дремоты – и вне досягаемости для ищущей ее магии Ллос. Фиодор, который совершенно не собирался мешать представительнице волшебного народа заниматься делом, обратил взор на восток.
К дому.
Рашеми жадно вглядывался в знакомые приметы: крутые склоны холмов, серебряные струйки воды, сбегающие с гор и сливающиеся друг с другом на пути к Ашану. Озеро находилось в неглубокой низине, окруженной горами, поросшими густым сосняком. Могучие сосны теснились так близко друг к другу, что казались сплошной непроходимой стеной. Ближе к опушке росли деревья поменьше, и яркие цвета, в которые окрасились их ветки, говорили о близкой зиме. Падающие листья кружились и танцевали на морозном вечернем ветру.
Фиодор глубоко, медленно вдохнул. Запахи, которые нес ветер, были точно из Рашемена, где даже летом кажется, что в воздухе пахнет готовым выпасть снегом. К этому аромату добавляли отчетливую нотку и яркие темно-красные ягоды можжевельника, хоть он и не мог разглядеть их отсюда. Даже сосны пахли здесь иначе, чем в прочих лесах, в которых побывал Фиодор. И они были темнее, мощнее и почему-то печальнее.
Взгляд его остановился на обманчиво спокойных водах озера Ашан. Серебряная гладь отражала закат над Рашеменом, казавшийся любящим глазам Фиодора более ярким, чем где бы то ни было. Краски заката сегодня в точности повторяли любимые цвета его народа. Золотой, малиновый и пурпурный переходили один в другой, образуя яркие радостные узоры, веселое приветствие, составляющее резкий контраст с суровой каменной башней, стоящей на краю долины.
Крепкая тонкая ладонь легла на его плечо. Он обернулся к Торн, увидев вдруг, что ее светлые золотисто-зеленые глаза находятся на одном уровне с его.
– Дроу скоро проснется: Если все пойдет как нужно, нам не понадобится встречаться снова. – Это было не самое дружеское прощание в его жизни, но он понимал, почему у них с Торн разные пути. Он протянул ей руку, один воин-изгнанник – другому.
– Если я когда-нибудь проговорюсь о том, что увидел сегодня, пусть кости мои валяются в далекой стороне.
– Если бы я полагала, что проговоришься, они бы уже там валялись, – отозвалась эльфийка.
Она коротко пожала протянутую им руку и опять повернулась к Лириэль. Воительница нахмурилась, и на бледном лбу появилась морщинка.
– Она должна бы уже начать просыпаться. Дай мне несколько маленьких мокрых камешков.
Фиодор торопливо сгреб горсть гальки у кромки воды и высыпал в подставленную ладонь Торн. Эльфийка положила камень на лоб Лириэль, по одному на веки закрытых глаз и еще несколько на ее тело. Она простерла руки ладонями вниз над дроу и издала переливчатый воющий звук. От влажных камней поднялся пар, галька светлела по мере того, как испарялась вода, но это было единственным результатом заклинания.
Торн взглянула на небо.
– Единственное, что я могла бы еще попробовать, – лунную магию. Луна идет на убыль – не лучшее время для нужного нам заклинания, – и в любом случае она взойдет слишком поздно.
Рашеми упал на колени рядом с Лириэль. Лицо ее было холодным, а дыхание еле угадывалось. Похожее на смерть забытье, укрывшее пути Лириэль от жадных глаз Ллос, казалось, стало глубже.
– Что мы еще можем попытаться сделать? Хоть что-нибудь?
– Брось ее в воду, – предложила Торн. – От шока она может проснуться, если только сердце не остановится раньше.
Фиодор сел на пятки и запустил руку в волосы. Озеро Слез было очень холодным даже летом, но он видел, как Лириэль плавала и в более студеной воде и осталась жива. Не боялся он и того, что она утонет – дроу все еще носила кольцо подводного дыхания, которым пользовались слуги иллитида при попытке похитить ее.
– А стражи?
– Если духи воды не пожелают пустить твою дроу в Рашемен, все равно, когда ты об этом узнаешь – теперь или позже, – заметила эльфийка.
В этом был резон, и Фиодор принялся за дело. Он быстро скинул башмаки, расстегнул пояс с оружием и снял с себя одежду. Ни один рашеми не входит в воду одетым или вооруженным. Сделать это – значит обидеть духов, обитающих в реках и ручьях, озерах и родниках. Ашан был самым населенным духами местом во всей стране. Снимая со спящей дроу одежду и оружие, Фиодор снова, как и всегда в таких случаях, подивился, как столь миниатюрная девушка ухитряется спрятать на себе такое количество ножей.
Наконец он встал, держа Лириэль на руках. Он сделал пару шагов в воду – дно слишком круто уходило вниз, чтобы он мог идти дальше, – и бросил дроу в озеро.
Лириэль проснулась, ругаясь и отплевываясь, и забила руками в ледяной воде. Она почти мгновенно оценила ситуацию и попыталась достать дно ногами. Это ей не удалось, и дроу начала было плыть, намереваясь в несколько гребков добраться до берега.