- Да, ты тогда была очень смелой девушкой.
- Я просила тебя быть поосторожнее.
Маркелов лишь хмыкнул.
- Хорошо тебе говорить. – Провёл пальцем по её щеке. – Ты не хочешь продавать квартиру?
- Я не знаю, - честно ответила она. – Здесь столько воспоминаний. Вот, например Вика. А с другой стороны, воспоминания ведь не в самой квартире, а в нас. Да?
- Да.
Настя прижалась к нему, зажмурилась сильно, потом кивнула.
- Всё правильно. И дом уже не здесь. Я завтра всё подпишу.
Он ещё раз провёл по её волосам рукой.
- Спи, солнце.
Настя кивнула, глаза послушно закрыла, стараясь не думать о том, что завтра она уедет из этой квартиры навсегда. Хотя, не из квартиры, из своего детства.
Свой чай с молоком Настя всё-таки получила, в постель, как Маркелов и обещал, правда, утром. Серёжка ненавидел завтраки в постель, считал это глупым – есть в постели, не успев, как следует проснуться, глаза открыть. Но иногда хотелось побаловать жену, он дожидался, пока она проснётся, и приносил чай или кофе, но никакой романтики в этом не было. Забота – да, желание сделать приятно, но приятно, это когда две чашки с чаем, а не одна, два бутерброда на тарелке и утренний поцелуй в щёку. И этим утром устроились вместе в постели, Настя одеяло на груди придерживала, пила чай маленькими глотками, щурилась от удовольствия и смотрела, как Серёжка жуёт уже второй бутерброд, который ей предназначался. Маркелов выглядел воодушевлённым, и снова принялся рассуждать об отпуске. Настя слушала, но сама никак не могла проникнуться его стремлением уехать подальше, туда, где море и тёплый песок. Этим утром её другое беспокоило. Вот завтра или через пару дней, когда она проснётся дома, в своей постели, по сторонам оглядится, вернётся к своим обычным делам, то, возможно, и захочется в отпуск. А пока… пока она ещё здесь.
- Поедем после обеда? – осторожно поинтересовался муж после ухода Дорникова.
Все нужные бумаги были подписаны, договорённости достигнуты и обещания получены. Настя, поставив подписи, почти сразу мужчин оставила, ушла в комнату, и вот уже некоторое время стояла у окна, смотрела во двор. На детскую площадку, на старые качели, на заросли сирени и заветную лавочку рядом с ними.
- Настя. Всё в порядке?
- Да. Он ушёл?
- Ушёл. – Сергей подошёл, положил руки ей на плечи, поцеловал в затылок. – Настён, не грусти.
- Я не грущу. – Она выпрямилась. – Ты оставшиеся вещи сам соберёшь?
- Соберу, конечно. Давай в ресторан заедем, пообедаем.
С готовностью кивнула.
- Заедем, Серёж, обязательно заедем. Только мне нужно…
- Что? – Он насторожился.
Настя повернулась к нему.
- Ты же сам говорил. Мне нужно с ней поговорить. Я не знаю, что из этого получится, но я пойду.
Он смотрел ей в лицо, прищурился, раздумывая, но, в конце концов, кивнул.
- Хорошо, иди.
Она нервно усмехнулась.
- А ты не посоветуешь мне, что ей сказать?
- Ты и сама знаешь. Просто скажи то, что в тебе сидит столько лет.
Настя облизала губы.
- Хорошо, я попробую. – Рукой по груди мужа провела. – А потом поедем.
- Потом поедем, - согласился он.
Настя пока шла до Ольгиного подъезда, всё задавалась вопросом: зачем она к ней идёт. Желание поговорить с бывшей подругой было, но что сказать, она не знала. Ругаться, оправдываться, пытаться достучаться до Ольги? В последний раз.
У подъезда встретилась с мальчиком лет семи. Тот проскочил мимо неё в подъезд, и бегом кинулся вверх по лестнице. Настя проводила его взглядом, сама она поднималась на третий этаж не спеша, словно её ноги не несли. Услышала, как наверху хлопнула дверь, и почему-то Настя решила, что это дверь именно Ольгиной квартиры. Она помедлила немного, постояла у подъездного окна, глядя на деревянные почтовые ящики с облупившейся голубой краской на них. Сердце беспокойно колотилось, но она всё равно заставила себя подняться на третий этаж. Позвонила в нужную квартиру. За дверью слышался мальчишеский голос, звонкий, задорный, а после звонка на минуту всё стихло. Настя взглядом в чёрный дерматин упёрлась, гадая, откроют ей или нет. Когда она в последний раз приходила сюда, дверь захлопнулась перед её носом.
Дверь открыли. Не сразу, Настя чувствовала, что её разглядывают в глазок, потом в замке всё-таки повернулся ключ. Они с Ольгой встретились взглядами.
- Ты зачем пришла?
- Поговорить. Пустишь?
Ольга колебалась. Настю окинула быстрым взглядом с головы до ног, нахмурилась, потом якобы небрежно пожала плечами, от двери отошла, предлагая Насте войти. Та переступила порог, сразу увидела любопытные лица детей, улыбнулась им через силу.
- Привет.
- Здрасте, - нестройным хором ответили ей.
Ольга же махнула на детей рукой.
- Идите в комнату и там сидите.
Спорить мальчики не стали, ушли, и даже дверь за собой закрыли.
- Так зачем ты пришла?
- Поговорить с тобой хочу. Мы уезжаем сегодня.
- Понятно. Попрощаться решила?
- Можно и так сказать.
Ольга сверлила её взглядом, но без всякой злости. Было заметно, что она тоже не знает, как себя вести, и из-за этого нервничает. В конце концов, молча прошла на кухню, а Настя за ней направилась, но по сторонам поглядывала, из любопытства. В квартире был сделан ремонт, мебель была другая, даже атмосфера иная, не то, что Настя помнила, но привлекла её внимание фотография на стене – Ольгины родители, вместе. Настя помнила их такими, снимку было не меньше десяти лет. Настя остановилась, разглядывая фотографию, потом опомнилась и прошла на кухню.
Ольга готовила обед. На газу кастрюля с кипящей водой, на столе разделочная доска и овощи разложены. Вернувшись на кухню, она сразу вернулась к делу, взяла нож и продолжила шинковать капусту, а Настя потопталась в дверях, затем без спроса присела за стол. На подругу посмотрела снизу вверх. Отметила, как та сурово поджимает губы, как хмурится, и явно недоумевает, зачем она явилась.
- Ты изменилась, Оль, так повзрослела.
- Да будет тебе.
- Правда. Особенно взгляд.
- Квартиру продала?
- Продала.
- Ну, и отлично.
- Прозвучало как: скатертью дорожка, - усмехнулась Настя.
- А что тебя здесь держит? Приехала, себя показала, и обратно – в Москву!
- Там мой дом.
Ольга резко кивнула.
- А наш дом здесь. И ничего, живём, не жалуемся.
- А на что тебе жаловаться? Муж есть, дети есть. Всё правильно.
Ольга стрельнула в неё глазами.
- А я и не жалуюсь. У меня всё отлично.
- Я рада.
- Правда?
Настя руку на крае стола пристроила, искоса глянула на увеличивающуюся горку шинкованной капусты, потом на своё обручальное кольцо зачем-то посмотрела.
- Серёжка сказал, что нам поговорить надо.
- Серёжка.
- Оля, прекрати. Десять лет прошло, а ты никак простить мне не можешь.
Она нож отложила, вытерла руки о полотенце.
- Ты уехала тогда. И, наверное, правильно поступила. Но я не понимаю, о чём нам сейчас с тобой говорить. Мы чужие люди давно.
- Твоими молитвами.
- Моими? Я ещё раз тебе напомню: ты уехала.
- Я не могла остаться. Ты сделала всё, чтобы я уехала.
- Ты просто пытаешься свалить на меня вину. Я не заставляла тебя уезжать. Нельзя заставить человека уехать, он сам принимает это решение. Да, возможно, я в чём-то была не права. – Ольга в сердцах взмахнула рукой. – Но не надо всё валить на меня! Ты бросила Сашку, ты уехала от родителей. С Маркеловым в Москву!
Настя только головой покачала. На Ольгу не смотрела, разглядывала ящики кухонного гарнитура, с таким вниманием, словно на них картины нарисованы были.
- С Маркеловым в Москву, - повторила она за Ольгой. – Это ведь так сказочно, правда? Приехал, забрал… в лучшую жизнь. Если бы ты тогда всего этого не наговорила…
- То что? Ты бы с ним спать не стала?
Настя посмотрела на неё. Вдруг поняла, что утвердительного ответа дать не может. Решила уклониться.
- Возможно, не стала. Но если бы ты тогда от меня не отвернулась, наверное, всё было бы по-другому.
- Ты бы меня поблагодарила после?