Примерно час спустя Лорен лежала на кровати, укрытая одеялом, и прислушивалась к едва различимому голосу Дерека. Судя по всему, тот был в кухне и наверняка по телефону объяснялся со своей Мартой.
— Ты не спишь? — спросил Дерек, заглянув в спальню через несколько минут. В руках у него была чашка, от которой поднимался легкий пар. — Вот, я звонил доктору, он сказал напоить тебя крепким сладким чаем.
— Спасибо. А что ты ему сказал? Что у меня истерика?
— Он не поверил бы, — пожал плечами Дерек. — Что ты едва не попала в аварию. Давай, помогу тебе сесть. — Поставив чашку на пол, Дерек устроил подушку таким образом, чтобы Лорен было удобно опереться на нее спиной. — Пей.
Лорен приняла протянутую чашку.
— Спасибо. Со мной уже все в порядке, можешь идти.
— Не пойду. По крайней мере, до тех пор, пока лично не смогу убедиться, что ты в норме и получила допуск к полету.
— То есть, если я получу допуск к полету, ты уйдешь? Тогда держи чашку и двинь мне тоже. И посильнее. — Лорен улыбнулась.
Дерек рассмеялся.
Когда с чаем было покончено, он убрал чашку и, устроившись рядом, провел ладонью по щеке Лорен.
— Прости меня.
Лорен моргнула в знак согласия.
Аккуратно, чтобы ненароком не спугнуть нахлынувшее чувство нежности, Лорен обняла Дерека, прижалась и закрыла глаза.
В эту ночь они вместе не ночевали в их спальне.
Глава 28
— Хитроу, Аэравис Ар-восемь, заход на посадку. Нам нужна удлиненная схема, и вызовите пожарный расчет, у нас течет топливо.
— Аэравис Ар-восемь, вас понял, заход по прямой разрешаю, удаление тридцать шесть километров.
— Закрылки на три. Поехали.
Зак не верил своим ушам. Стоуна как подменили, казалось, что он принял свой экипаж — не как обузу, неучей, болтунов и трусов, а как людей, с которыми он что-то делает сообща.
«А быть может, дело совсем не в нем?»
Зак, как и все в кокпите, знал, что самолет нестабилен, и прежний Зак был бы уверен, что Стоун на это знание наплюет. Прежний Стоун, но не этот.
— Тысяча триста пятьдесят метров.
— Посмотрим, на что мы способны.
Стоун выполнял левый крен, будто входя в створ полосы. Зак вцепился в подлокотники кресла, как глупый, напуганный желтой прессой пассажир.
— Плохое управление по крену, мы потеряли шестьдесят пять процентов управления, — объявил Стоун. Зак не сомневался, что он произнес это не для команды авиаследователей, а для них, для экипажа.
Время текло медленно, как густой сироп, и тошнило так же, как от сиропа. Вязкое, неприятное чувство. Второго шанса у экипажа уже не будет, у самолета и пассажиров — тоже.
Когда Зак был маленьким и летал вместе с бабушкой, ему казалось, что посадка длится невероятно долго. Не просто минуты, нет, четверть часа с того момента, как пропадут под крылом низкие облака, а может, и полчаса. Став пилотом, он убедился, что это всего лишь иллюзия — пять, семь минут, иногда меньше. Только время словно бы замедляется, небо не хочет отпускать самолет.
Смерть не хочет отпускать своих жертв.
У них будет только одна попытка выровнять самолет по осевой линии полосы.
— Гидравлика шасси отключена.
Зак вздрогнул. Он не слышал, как Стоун отдал команду выпустить шасси, и слова Мэтью шарахнули под дых.
— Гидравлика шасси отключена, подтверждаю, — повторил Стоун, и сомнений больше не оставалось.
Как и шансов.
Все.
Это конец.
Глава 29
— Тони, не молчи.
Джесси был растерян. Такого Тони Майлза он не видел еще ни разу, это был странный Тони Майлз — опустошенный, подавленный, словно смертельно раненный. От него осталась лишь оболочка. Он не должен был быть таким, он таким никогда не был, и поэтому он Джесси пугал.
Майлз поднял голову. Взгляд его был ужасающе пустым.
— Тони, это еще не конец, — сдавленно напомнил ему Джесси, чтобы хоть что-то сказать, хотя он и не ждал ответной реакции. Просто повисшая тишина пробежала по спине каплей холодного пота.
— Не конец, — неожиданно легко хмыкнул Майлз. — Не конец, да, Джесси, ты прав.
Он вскочил, уставившись на стол, куда Джесси свалил содержимое мусорной корзины. Какое-то время Майлз так и смотрел на бумаги и вдруг, захохотав как умалишенный, сгреб их, будто обнял, и резко подкинул вверх.
— Не конец! Ха-ха-ха! Не конец, Арнем, да! Гребаный засранец Гонзо сделал меня как последнего лоха! Ха-ха-ха! Не конец!
Бумаги разлетелись белым веером, усеяли пол. Одна упала прямо перед Джесси, и он отчетливо рассмотрел очередные амбициозные планы, начерченные сильной, уверенной рукой брата. А Майлз хохотал, и было в этом безумном размеренном громком хохоте почти траурное величие.