За те двадцать минут, что она провела в наземном рейсе Виндзор-Хитроу, она вымоталась сильнее, чем за целую смену в небе.
Красный «Эвок» стоял на парковке. Значит, скорее всего, Дерек был в офисе.
Лорен почти бежала по пустынным коридорам. Пару раз ее запоздало окликнули приветствиями, видимо, сотрудники не сразу признавали в ней, одетой сейчас в серый спортивный костюм и вязаный жилет, капитана Беккет. Один из охранников — Лорен обратила внимание на его крайне потрепанный и почему-то пристыженный вид — даже порывался остановить ее, но все же узнал, махнул рукой и вернулся на свое место.
Перед дверью кабинета Дерека Лорен на секунду остановилась. Глубокий вдох и выдох. Что бы она ни увидела сейчас, что бы сейчас ни узнала, в каком бы состоянии ни застала Дерека, от нее потребуется вся годами и стрессами тренированная выдержка.
Что бы Дерек сейчас ни сказал. Ни о самолете, ни об отправленном сообщении.
Дерек сидел в кресле перед ноутбуком, задумчиво уткнув подбородок в кулак. В первый момент он лишь устало скосил взгляд на звук открывшейся двери, но мгновение спустя, узнав Лорен, поднялся.
Слова оказались не нужны. Молчаливый диалог был красноречивее тысячи фраз.
Лорен подошла к столу и заглянула в монитор.
— Если все, что ты видишь, правда, то они идут на посадку...
Она почувствовала руку Дерека на своем плече и в ответ накрыла ее ладонью.
— Что за черт?..
Судя по сообщениям отчета, посадка происходила, но каким загадочным образом она происходила — Лорен понять не могла.
Бессмысленно было говорить что-то вроде: «Все будет хорошо» или «Они успешно сядут, вот увидишь, они справятся». В этом случае банальной и пустой оказывалась даже фраза: «Надежда умирает последней».
Все, что им оставалось — это обняться взглядами, крепко вцепиться друг в друга глазами, не ища при этом поддержки, а отдавая ее. Именно это могло помочь им обоим понять, что они по-настоящему близки. Могло помочь, только — не помогало.
— Не смогла усидеть дома, — одними губами усмехнулся Дерек. — Ты хорошо себя чувствуешь?
— Сейчас — да, — кивнула Лорен и прислушалась к себе. Тошноты не было, может, помог стресс, а может, окончательный «диагноз», поставленный доктором Холли. — У них что-то с шасси?..
Дерек заглянул ей через плечо.
— Система спятила, — сказал он. — Я не доверял бы тому, что она сообщает. Ты же видишь.
— Я вижу, — Лорен облизнула губы. — Да, похоже, что у них повреждены… Похоже на то, что поврежден не сам самолет, а только ряд датчиков. Может быть, где-то в крыле.
— Сигналы идут неверные.
Лорен опять кивнула. Обмен информацией, которая не несет ничего нового. Но, возможно, Дереку стало легче, когда он услышал эту информацию от нее.
— Тебе было бы проще, если бы я была сейчас там?
Лорен отдавала себе отчет, что вопрос прозвучал на редкость провокационно. Ей стоило подобрать другие слова, спросить не таким тоном, но Дерек понял, что она имела в виду. Двадцать лет так просто не выкинуть, за двадцать лет можно научиться читать мысли.
— Да, — коротко ответил он. — Потому что ты — не Стоун.
— Он грамотный и опытный пилот, — возразила Лорен. Не то чтобы она сомневалась, не то чтобы в этом же сомневался и Дерек.
— Я знаю, что он сможет посадить самолет, — Дерек старался казаться небрежным, но голос его все равно предательски дрогнул. — Теперь я это знаю… Я не уверен, что Мэтью и Зак останутся в экипаже.
Лорен молчала.
— Что они вообще после этого продолжат летать. Стоун… — и он надолго запнулся.
— Это сейчас не главное. Он не выгонит их из кокпита, если ты об этом. Он может унизить их. Может сорваться. Но вряд ли он сделает так, что они тоже сорвутся. Паника на борту — куда хуже, чем то, что у них сейчас происходит, — и Лорен опять посмотрела на монитор. — У меня не возникало таких ситуаций, — призналась она. — Никогда. А тренажер… сам понимаешь.
Да, тренажер, на который все всегда возлагали надежды. Симулятор полета, тысячи часов отработок. Нештатные ситуации, смоделированные специально. Действия экипажа, доведенные до автоматизма. Это и в самом деле часто спасало, только Лорен всегда казалось, что пилоты почти как студенты-медики: одно дело — препарировать трупы, другое — нести реальную ответственность за жизнь на операционном столе.