Однако и сам автор не верит в выполнение его пожеланий. В той же статье он заявляет: «мы знали, что и при самых благих намерениях и самом энергичном напряжении воли и сил многие трудности могут оказаться неодолимыми».
8 декабря та же газета становится уже более решительной. Если в апреле газета считала возможным «сделать заявление тем, от кого зависит принятие общих мер», то в декабре в статье «Продовольственный вопрос и политика» пишется уже о том, что «надо только отказаться от старых путей, приведших к современным затруднениям, и тогда мы с нашими ресурсами сумеем организовать тыл для обороны страны. Это путь – раскрепощение общественных сил и уничтожение пропасти между властью и обществом» (разрядка моя. – М.Б.).
В цитированном выше донесении жандармского полковника 18 декабря имеются уже более прямые, хотя и старательно им вуалируемые указания на то, что «среди населения Таврической губернии раздается ропот по адресу Центрального правительства и обвинение такового в якобы полной бездеятельности»…
Война, вскрыв язвы бюрократического аппарата, обострив противоречия самодержавного капиталистического строя, заставила отдельные группы более активно выступать, требуя «раскрепощения общественных сил».
Оживление нужно отнести не только за счет кадетов – буржуазии, недовольной тем, что затянулось время получения прибылей от войны для одних и желающих еще больше нажиться от войны для других.
В июле отмечавшее, что «мирное и спокойное по характеру» население Крыма «занято исключительно насущными вопросами», что «вопросы политики общей массе чужды», жандармское управление в октябре с некоторой тревогой заявляет о далеко не спокойном, не мирном характере населения. Прежде всего жандармское управление констатирует, «что утомление последнего (общества. – М.Б.) безусловно чувствуется, и общество нервирует не столько сама война и ее ужасы, сколько с каждым днем развивающиеся неурядицы и беспорядки внутренней жизни, причем даже раздаются голоса, что дальнейшее успешное движение войны возможно лишь при условии немедленного устранения существующих непорядков тыла»[11]. Однако оно не может скрыть, что «с остановкой общего нашего наступления оно (т. е. настроение) несколько понизилось». Узость мышления не позволяет жандарму указать настоящие причины упадка настроения; он, не связав концов, объясняет это так, как присуще бюрократу, скудостью «официальных сообщений, получаемых с театра военных действий».
Одновременно указывается на «мародерство торгового класса», которое «с каждым днем интенсивнее». Оказывается, что «общество самостоятельно бороться с этим злом не в состоянии», а администрация «многого сделать и устранить не в силах, без общей планомерной работы в империи». Вероятно, под влиянием растущего голода, особенно в неурожайных в этом году районах Крыма, или под влиянием потухшего электричества и вставшего за недостатком топлива трамвая, под влиянием растущего недовольства во всех слоях общества жандарм, верный хранитель монархического строя, вынужден был признать бессилие бюрократической администрации в решении кардинальных вопросов и, даже больше, сам того не желая, признал неизбежность и необходимость серьезных реформ или «планомерной работы в империи».
Крестьянство, придавленное безземельем, нуждой, быстро в войне разоряющееся, ждет от правительства решения двух, по заключению н-ка жандармского управления, вопросов: 1) отмену ограничений сословного порядка и 2) наделения землей «хотя бы за плату», добавляет он. Последнее, конечно, неверно, ибо крестьянство в первые же дни революции, начав отбирать пахотную землю и сенокосы у крупных землевладельцев, доказало, что его идеалом является взять землю без всякой платы; на разговорчики агитаторов, доказывающих на основании «политической экономии» необходимость уплаты за землю, крестьяне отвечали, что этого не будет. Но безусловно правильно отмечено то, чего ждут крестьяне. Верно и то, что «неудовлетворительное разрешение этого вопроса может грозить большими осложнениями, без всякого участия революционных партий». Вероятно, не представляя себе точно, к чему может прийти крестьянство под руководством самой революционной партии, начальник жандармского управления, однако, правильно указал вековое стремление крестьянства к земле наряду с выросшим в условиях товарного хозяйства стремлением к уничтожению пережитков крепостного строя, заключающихся в различных сословных ограничениях для крестьян.
Важно также указать факт, способствующий на почве экономической заинтересованности разжиганию национальной вражды и патриотизма. Факт заключается в том, что правительство выдвинуло закон о ликвидации немецкого землевладения в Крыму. Почему немецкий крестьянин должен пострадать за грехи якобы германского императора, на самом деле за желание империалистов поделить колонии, уничтожить друг друга с тем, чтобы уменьшить количество конкурентов? Об этом меньше всего думало правительство. Оно, чувствуя, как почва ускользает из-под его ног, искало случая доказать искреннее желание обогатить свою доморощенную буржуазию и, кроме того, оно этим поступком разжигало враждебность между национальными группами, населяющими Крым, поддерживая быстро угасающий патриотический огонек.