Семен вздохнул. — Бригада это ладно. Но с поголовным обучением… Ты не погорячился? Военруков в школу опять сажать. Отбытие номера будет, а потом все на автомат, как баран на новые ворота глядеть будут.
Матвей досадливо поморщился, — Нет, не так. Сажаешь в каждом городке или поселке инструктора. Он и с матчастью ознакомит и тактику прочтет. Поселок не Москва, все друг друга знают. Ребят готовить по кварталам. Воевать если что — кварталами и будут. Старшие на месте определятся, по итогам обучения, а инструктор утвердит. Чтоб с занятий не бегали — занятия, хотя бы в первый год — два делать платными. Причем не пять копеек, для проформы, а из расчета хорошей зарплаты. Так же и со сборами. Весь квартал, раз в год, на неделю на практические занятия на полигон и пару раз на месте — оборона поселка, высадка, посадка на суда. Подогнал сейнер к берегу и тренируй на здоровье. Склад с легким вооружением в каждом поселке организовать. Чтобы, если труба зовет — все под боком было. Для всех судов провести ревизию и определить заранее, как и чем перевооружать, в зависимости от задачи. С экипажами тоже регулярные занятия проводить. Тогда они заранее будут знать и тактику и как из своего сейнера сторожевик или патрульное судно за полдня сделать, где вооружение взять, причем не у черта на рогах, а у себя в поселке или в ближайшем порту, как установить, как использовать.
Вот тогда, по зеленому свистку у нас не десяток сейнеров будет, а сотня. Причем знающих, что и как делать и тысяч семьдесят рейнджеров. Пусть не профи, но и не партизан дурных, которые на своих же фугасах подрываются. А для усиления будет бригада твоих морпехов и несколько фрегатов. Вот тогда это сила будет. Так что давай, через три недели, жду тебя с планом развертывания военно-патриотической подготовки.
Глава 3. Турция. Осень 201Х
Турецкие курды добились своего. Отели на побережье от Анталии до Кемера стояли пустыми. Туризм окончательно заглох. Хозяева инфраструктуры, «заточенной» под туристов, потеряли последние надежды. Массово закрывались магазины, распродавались дома. Цены на недвижимость рухнули. Отель на побережье можно было купить по цене прошлогодней квартиры. Но желающих не было. Совсем. Хозяева просто бросали недвижимость и уезжали.
В аккуратных приморских городках быстро появлялся дух запустения. Молчаливые дома, пустые улицы, выгоревшие на солнце газоны. Аккуратные палисадники и клумбы зарастали бурьяном. За зиму море нанесло мусора, который никто не убирал. Теперь оно размывало пляжи. В некоторых местах берег отступил к гостиницам, и в сильные шторма волны заливали первые этажи зданий.
Миллионная Анталия, росшая как на дрожжах в девяностых теперь была переполнена безработными. Молодежь, от безысходности сколачивалась в банды. Те начинали делить сферы влияния. На улицах иногда постреливали. Полиция особо не церемонилась, но понимая предел своих возможностей, старалась без нужды не лезть в превратившиеся в закрытые гетто целые районы. Боевики курдов, а с ними и остальные представители этой народности совсем ушли с побережья, поднявшись в горы. Рисковать, туда лезть, кроме военных никто не решался. Одиночки исчезали без следа, но в последний год в горах все же стреляли не так активно. Можно сказать, что курды затихли, но это затишье носило какой-то нехороший характер.
Единственной живой отраслью осталось рыболовство, но оно позволяло только с трудом свести концы с концами. Рыбаков ощутимо прибавилось и небольшие сейнеры стали пользоваться хорошим спросом. Прибрежные поселки скидывались и в складчину покупали одно-два суденышка, которые могли прокормить поселок.
В Западной Турции дела обстояли немного лучше. Работа была, но ее было мало. Турецкий экспорт неуклонно падал. И хозяева предприятий, которым кризис не оставлял выхода, потихоньку сокращали расходы, выкидывая на улицу лишних и сокращая зарплаты оставшимся. Прокормить семью становилось труднее, хотя полной безысходности не наблюдалось. Люди затягивали пояса и терпеливо ждали, когда тяжелое время пройдет.