В любом случае нужно было на пару недель прикрыть парламент, от гнева бывших хозяев, до тех пор, пока Москва и Вашингтон не разберутся между собой. Силовую часть Матвей не считал сложной задачей — безработных вояк в России хватает. Набрать несколько сотен человек и направить их под видом отдыхающих в Крым — несложно. Еще следовало зафрахтовать корабль. Нагрузить оружием и пусть болтается у побережья. Тоже не бином Ньютона. Как вариант, можно было прикрыться не оружием, а людьми, выведя на улицы энтузиастов. Организовать палаточный городок. Это можно было решить позднее.
Если ему удастся продать эту идею в Москве, то люди, деньги и оружие проблемой не будут. Для московских ребят это семечки.
Естественно, перед покупкой парламента следовало прибрать к рукам основные активы полуострова.
Еще, в ближайшие дни, нужно было навестить парламент и постараться познакомиться с основными крымскими политиками. Матвей не собирался обсуждать с ними свои планы или пытаться прощупывать их. Он хотел просто взглянуть на них и что называется «на глазок» прикинуть цену. Теперь пригодились друзья в ФСБ. Матвей набрал приятеля и попросил того раздобыть номера телефонов интересующих его людей. Продиктовав имена, он положил трубку и задумался над дальнейшим — требовался повод для знакомства. Долго думать не пришлось, опять помог интернет. Просматривая новости, относящиеся к Крыму, он наткнулся на заметку о рыбоперерабатывающем заводе в Севастополе, объявленным на днях банкротом и выставляемым на торги. Опять взявшись за телефон, профессор запасся нужными рекомендациями и в одночасье превратился в представителя архангельского рыбного порта.
Теперь можно было отправляться с визитами. Интерес потенциального инвестора, крупного по местным меркам предприятия к политической обстановке и стремление к знакомству с крымскими политиками теперь выглядело вполне оправданным.
Напоследок требовалось озаботиться созданием нужного имиджа и деталями. Улетая в Крым, Федоров не взял с собой ничего, кроме джинсов, пары футболок и ноутбука. Ладно — поехали по магазинам. Захлопнув ноутбук он встал и, рассовав по карманам деньги, кредитку и документы покинул номер.
Выйдя из гостиницы Матвей, без энтузиазма, обвел взглядом разномастный ряд «частников». Такси в Крыму не прижилось и рынком рулил частный извоз. Поездив с местными, он уже успел получить массу острых ощущений. Вспомнил, хмыкнул — вчера он прокатился очень весело…
«…Динозавр советского автопрома, выпуска примерно середины восьмидесятых, поскрипывая и воняя дымом, подкатил к голосовавшему на обочине Матвею. Выслушав адрес, почтенный старец за рулем, молча, не торопясь, принялся разглядывать пассажира, прикидывая сколько с того можно содрать. Матвей, с не меньшим интересом пялился на водителя. Его седины внушали уважение и опасение одновременно. Недоверчиво поглядывая друг на друга, стороны, наконец, приступили к торгу. После короткой, но жаркой перебранки потенциальный пассажир убедился, что дед сохранил юношеский темперамент и не признает компромиссов. Особенно, когда речь заходит о деньгах.
Предчувствуя недоброе, Матвей глянул по сторонам, бросив тоскливый взгляд поверх крыши машины. Никого. Выжженная солнцем улица была абсолютно пуста. Наплевав на предчувствия, он согласно кивнул головой и полез в обшарпанный, прокаленный солнцем салон.
Дедуля выжал газ. Двигатель, гремя поршнями, заревел. Жигули, помахивая крыльями на выбоинах начал медленно разгоняться.
Большую часть пути они проделали по встречной. Шестерка, истошно сигналя, оставляла за собой сизую пелену. Дед за рулем, подслеповато щурясь, в основном рассматривал девок на обоих тротуарах и смачно комментировал. Дорога занимала его меньше.
Обливающийся потом Матвей, раскорячился на продавленном заднем сидении. Его одновременно занимали три вещи. Впившаяся в зад пружина, дорожная обстановка и разумеется — тоже девки.
В лоб их лайбе, вырулила отъехавшая от остановки встречная маршрутка. Матвей дернулся. Но вместо слов „Сворачивай, старый хрен“ он яростно, но бессвязно выругался и подскочил — его зад ощутил прикосновение холодного железа пружины. Не замечающий ничего вокруг, дед самозабвенно пускал слюни на упругую попу юной крымчанки, гордо вышагивающей по тротуару. Встречная Газель засверкала фарами, остановилась и загудела. Перепуганный дед дернул руль и ударил по тормозам. Жигуль рыскнул, дернулся и заглох. Пружина настигла Матвея и, разорвав джинсы, мстительно вонзилась в правую ягодицу. Матвей обреченно простонал. От бампера Газели их отделяли всего двадцать сантиметров. Дед высунулся в окно и начал орать. Хрипя и надсаживаясь, временами прерываясь на кашель, он разорялся минут пять, в основном адресуясь водителю Газели. Матвей принял отрешенный вид, как и полагало раненому. Переместив задницу на более безопасное место, он молча разглядывал покрасневшего от ярости деда, временами уважительно качая головой при особо забористом обороте. Какое-то время он на полном серьезе ожидал, что почтенного старца прямо на месте хватит кондратий, или изо рта пойдет пена. Наконец дед унялся, заскрежетал стартер и Жигули съехали со встречки….»