Следующей ночью оба морских охотника с погашенными ходовыми огнями, прокрались в Евпаторийскую бухту. На флагманском СКА-041, кроме группы Аникина находились также командир звена морских охотников старший лейтенант Соляников и дивизионный штурман К. И. Воронин. В их задачу входило обследование навигационной обстановки в районе Евпатории. На СКА-0141 находилась группа мичмана Волончука. Разведрейд подробно описан в воспоминаниях Ф.Волончука "Мы были разведчиками". Хронология событий была такова:
Миновав мыс Карантинный, катера разделились: СКА-0141 подошёл к пассажирской пристани, которая в то время располагалась на территории нынешнего парка им. Караева, а СКА-041 - к Хлебной. В ходе операции были захвачены документы полицейского управления, большое количество стрелкового оружия и двенадцать "языков". Также, моряки прихватили с собой печатную машинку из полицейского управления, и даже мотоцикл. Здание полицейского управления разведчики подожгли.
Нет в воспоминаниях только одного: для чего был затеян этот рискованный рейд. Ранее, в первой части, в главе, посвященной 321-й дивизии, упоминалось, что часть личного состава подразделений этой дивизии была распущена до особого распоряжения. Ждать "особого распоряжения" пришлось долго.
Главной задачей этой разведывательной операции было установление связи с теми, кто еще недавно считался бойцами истребительных батальонов и крымских дивизий народного ополчения. Захватив Евпаторию, немецкие войска начали зачистки, выявляя бойцов бывшей 321-й дивизии и других воинских частей, которые не смогли уйти из города. В небольшом крымском городке были арестованы 175 человек. Пятьдесят два из них были расстреляны. И это за период чуть больше месяца. Во время рейда группы из здания полиции из фашистского плена были освобождены более ста человек. В их числе были и те, кто ранее являлся советскими военнослужащими и ополченцами.
После декабрьского налета, с целью предотвращения диверсионных рейдов, немцы предприняли ряд мероприятий. В том месте, где современный пляж граничит с портом, была установлена немецкая береговая батарея (из состава 148-го артдивизиона береговой обороны), а причалы было решено взорвать.
В конце декабря соответствующий приказ получил командир корпусного 70 сапёрного батальона Хуберт Риттер Мария фон Хайгль: "... я получил приказ разрушить все мосты (?) и причалы в Евпатории. До этого я ещё не был знаком с этим городом, и мне пришлось найти его на карте. Мне было поручено передислоцировать моих сапёров, которые находились в Симферополе. Я, конечно, не догадывался, что от своевременного исполнения этого поручения зависела судьба, быть может, всей 11 Армии. Посланный в Евпаторию офицер доложил мне по возвращении о том, что причалы не уничтожены..." Немцы успели подорвать лишь часть пассажирской пристани, повредив её на протяжении 10-15 метров, после чего к месту подрывных работ явился капитан-лейтенант германского флота, и заявил протест против уничтожения причалов. Все дело в том, что у немцев (как и, наверное, во всех странах) существовало соперничество и несогласованность в отношениях между моряками и сухопутными. Снабжение 11-й армии шло по большей части из Румынии, и прием транспортов был организован на Евпаторийский порт, и уничтожение причалов нанесло бы серьезный ущерб снабжению 11-й армии. Как мы видим, бардак был не только у нас. У немцев его тоже хватало.
Но вернемся в Евпаторийской десантной операции. Десантники, выполнив задачу, вернулись в Севастополь, сообщив, ситуацию в Евпатории. Дальнейшее развитие эти события получили лишь спустя месяц. Быть может, изложенная выше предыстория этих событий покажется вам излишне долгой, но без нее десант выглядит полной авантюрой. Хотя,... наверное, она таковой и была, несмотря, на все попытки найти ей разумное объяснение.
Мысль о высадке тактического десанта родилась в недрах разведотдела флота (нач. разведотдела полковник Д.Б. Намгаладзе), и была доведена до сведения командующего, который ухватился за свежую идею. Доставленные разведчиками данные о том, что в городе, на нелегальном положении находится более тысячи бывших военнослужащих РККА и РКВМФ наталкивали на мысль о том, что в городе возможно восстание против немецких оккупантов.