Имя народа, закрепившееся в истории, не было его самоназванием. Но некоторые исследователи считают, что это искаженное «гиммиру» (большой, сильный) – так называли этот народ ассирийцы. Другие производят его от греческого слова, означающего «зимние» – те, кто живет на холодном, бессолнечном севере. У Гомера в «Одиссее»:
(Помните, у Пушкина в «Каменном госте»: «А далеко на севере, в Париже…»)
Носили киммерийцы, как и большинство кочевников, кожаные куртки, штаны, сапоги. Стоит остановиться на их головном уборе. Многие имеют представление о красном «фригийском колпаке» – матерчатой шапочке, островерхо поднимающейся над головой и заломленной вперед. Во времена Великой французской революции колпак этот почему-то полюбился якобинцам и они сделали его символом свободы (одно из объяснений – при короле такие носили галерные каторжники). Для наглядности можно видеть его на знаменитой картине Эжена Делакруа «Свобода, ведущая народ» – там он на голове Марианны, символизирующей Францию. Так вот, фригийцы позаимствовали шапочку у киммерийцев, когда те громили Малую Азию, и их страну тоже.
Киммерийцы были отличными всадниками и стрелками из лука, умело пользовались колесницами. Это засвидетельствовано в письменных памятниках народов Древнего Востока, которым на собственной шкуре пришлось убедиться в боевых качествах степных воинов.
В киммерийских погребальных камерах под курганами находят наконечники стрел, иногда останки принесенных в жертву коней в полной сбруе, детали колесниц. Ничего лишнего. Их подруги уносили в мир иной, помимо домашней утвари, немало украшений, в том числе золотых; несомненно, значительная их часть – добыча мужей в боевых походах.
О непримиримых врагах киммерийцев – скифах до нас дошло гораздо больше сведений. Иногда, правда, таких, в какие трудно поверить. Отец истории, Геродот сообщает нам, что скифы ослепляли своих рабов – единственно для того, чтобы они, перед тем как перемешать в чане парное кобылье молоко, не выпили то, что сверху, – оно особенно ценилось скифами (смахивает на гадкую страшилку предперестроечной поры: «Мне мама в детстве выколола глазки, чтоб я в шкафу варенье не нашел…»).
О происхождении скифов Геродот приводит такие сведения. Сами они утверждали, что их народ – самый молодой на свете. Первым человеком, поселившимся в необитаемых доселе причерноморских степях, был Таргитай – сын Зевса и дочери бога реки Борисфена (Днепра). У него было три сына: старший Липоксаис, средний Арпоксаис и младший Колаксаис. И однажды к ним прямо с неба упали золотые вещи: плуг, ярмо, секира и чаша. Когда братья подошли к ним и старший протянул руку, чтобы взять, из золота вырвалось обжигающее пламя. Такая же участь постигла и среднего. Только младший, Колаксаис, смог благополучно завладеть ими. Старшие братья восприняли это как знамение свыше и признали за младшим право на власть. От старшего брата произошло племя авхатов, от среднего – племена катиаров и траспиев, а от младшего из братьев, царя, – племя паралатов. Все вместе эти племена назвались сколотами, или царскими. Греки называли этот народ скифами (этноним скорее всего имеет древнюю индоевропейскую основу, означающую «стрелять», «стрелок из лука»).
Отец Таргитай поделил страну между сыновьями. Самая большая часть, где хранились золотые диковинки, отошла младшему. Вообще же страна скифов, по Геродоту, очень велика. Севернее ее идут области с очень плохой видимостью: в отдалении трудно что-либо различить из-за того, что в воздухе постоянно полно пуха. Причину явления историк оставил разгадывать нам: то ли это, как сразу приходит в голову, снег, то ли разгадку можно найти в строках Багрицкого: «Тополей седая стая, воздух тополиный». Можно возразить, что сезон тополиного пуха не так уж долог – но ведь и до круглогодичных снегов от страны скифов очень далеко.
Местные греки поведали Геродоту свою версию происхождения народа скифов. Связана она с великом героем Гераклом. Десятый из его двенадцати знаменитых подвигов заключается в том, что по воле микенского царя Эврисфея он должен был пригнать на царский скотный двор быков (по более распространенной версии – коров) трехглавого и трехтулого великана Гериона, жившего на острове в Океане, за Геркулесовыми столпами (т. е. за Гибралтарским проливом). Просто похитить не получилось – по ходу дела пришлось убить сначала стражей стада, пастуха Эвритона и двуглавого пса Орфа, а потом и самого Гериона. Как следовало из услышанного историком рассказа, Геракл почему-то гнал свою добычу в том числе и через пустынное еще Северное Причерноморье. Маршрут вроде бы странноватый, от Гибралтара до греческих Микен можно было найти путь покороче – но рассказчики разрешили сомнение доводом, что Океан обтекает всю Землю, а сделать небольшой крюк по его побережью такому герою нипочем (вспомним заодно «он шел на Одессу, а вышел к Херсону» – это тоже случилось как раз в тех местах).