— Договорились, — кивнул Андрей.
Михалыч, при помощи шофера, распределил вещи, усадил Таню и подтолкнул Андрея:
— Езжай! Я дойду налегке или поймаю другую попутку. Встретимся завтра в семь вечера на нашем обычном месте! Запасной вариант — там же послезавтра.
В густых южных сумерках доехали до симферопольского железнодорожного вокзала.
Здесь была суета, по сути дела обычная тесная вокзальная суета, но пополам с маскарадом. Люди в черных сюртуках и необычных рубашках, некоторые с тростями. Женщины сплошь в длинных юбках. Многие мужчины в пиджаках, несмотря на жару. Покрой у всех старинный. То и дело мелькали люди в форме, с кокардами и погонами. Фуражек было гораздо больше, чем широкополых шляп и кепок. Громоздились около десятка автомобилей, автобусов, все самых разных конструкций. Между ними протискивались конные экипажи, фургоны, телеги, разнообразные повозки. На земле там и сям попадался масляно блестевший конский навоз.
Андрей выкрикнул в темноту, совсем, как в кино: «Извозчик!».
Глава 13
В гостинице «Европейской», где они поселились, обалдевшая от всего этого Таня приняла ванну, из последних сил вникая в непривычные бытовые мелочи дореволюционной гостиничной сантехники, и заснула в своем отдельном номере, обставленном массивной мебелью и завешенном роскошными тяжелыми портьерами. Андрей поселился в соседнем номере.
Утром проснулась от стука в дверь. Таня долго соображала, где она, и как сюда попала. Это упражнение стало у нее в последнее время чем-то вроде ежедневной зарядки. В конце-концов, вспомнила, и впустила Андрея. Он участливо поглядел на боязливое выражение лица Тани, выглядывающее из-под одеяла. С улицы слышался цокот подков.
— Ну, как ты? Выспалась? Здесь есть хороший ресторан, совсем рядом.
В ресторане, за столиком рядом с большим фикусом, было пустынно. Только за самым дальним столиком сидела семья совершенно чеховского вида: средних лет интеллигент с бородкой и в черном сюртуке, дама с высокой прической, девочка с отложным белым воротничком и ангельскими кудряшками. Они чинно завтракали. Тяжело жужжали мухи, бились о стекло, и стук ударов их лбов перемежался со звяканьем столовых приборов о тарелки и неразборчивым тихим воркованием матери с дочерью. Отец семейства ел молча.
— Где мы? — спросила Таня Андрея.
— В Симферополе. На улице Салгирной.
— Андрей, слишком много массовки для реалити-шоу. Нанимать столько людей было бы слишком дорого. И реквизит, декорации. Оно все совсем, как настоящее. Но этого ж не может быть? Что это такое?
— Ну, Глеб Сергеевич же говорил. И Михалыч говорил, и я, — что это не совсем реалити-шоу. Здесь нет съемочной группы за углом. И нет возможности выйти из игры и вернуться в привычный мир за одну минуту. Все очень серьезно. Тем и интересно. Между прочим, полиция тут, как и все остальное, — настоящая, не ряженая. Так что еще раз напоминаю: с паспортом не расставайся. Ты киевская мещанка православного вероисповедания, Татьяна Ивановна Ведерникова, родилась в тысяча восемьсот восемьдесят девятом году, окончила гимназию, работаешь домашней учительницей английского языка. Племянница Михалыча. О себе постарайся рассказывать поменьше. Сейчас пройдемся по магазинам, прикупим тебе чего-нибудь помоднее. Конечно, лучший шоппинг для людей с деньгами — в Ялте, там самые роскошные крымские бутики. Но и здесь есть приличные магазины. Столица губернии, все-таки… Таня, на дворе действительно тысяча девятьсот четырнадцатый год. Полностью, до мелочей, без дураков, самый что ни на есть, девятьсот четырнадцатый.
Шоппинг удался. В магазине готового платья Таня после долгих консультаций с продавщицей и портнихой, выяснения трендов сезона «весна-лето-1914», примерок и сомнений, договорилась о покупках. Кое-что подгонят по фигуре, нужно будет зайти следующим утром, а кое-что забрала сразу. Андрей легко расставался с большими, важными денежными бумажками: красными десятирублевками, синими пятерками. Андрей прикупил и себе кое-что: костюм, обувь, кепку, пару мелочей.
Очень впечатлил Таню торговый центр, который Андрей называл «пассаж Анджело». Снаружи это было здание в стиле модерн, которого так много на старых киевских улочках, только еще более причудливое, чем-то даже напоминавшее, отдаленно, архитектуру Гауди. Окна третьего этажа были той странной, редко применяющейся формы, как у окон старинного здания академии муниципального управления в Киеве возле Птичьего рынка: не прямоугольные и не с округлой аркой, а со срезанными углами верхней части проема. Внутри пассаж представлял собой довольно большой четырехугольный внутренний двор трехэтажных домов, через этот двор два ряда магазинов смотрели друг на друга. Сверху, над двором, светилась стеклянная двускатная крыша, а под ней на уровне третьего этажа висел ажурный мостик. Посреди двора, в маленьком бассейне, плавали золотые рыбки.