– Ну, придумала, предчувствие у нее. – Дед снял очки. – Не слушайте старую, мои хорошие.
Хая обняла сначала свекровь, потом свекра.
– Скоро увидимся, – сказала она. – Как только кто-нибудь на машине сюда засобирается, я или сама приеду, или Розочку пришлю.
– Да, да, Розочку, – бабушка, казалось, думала о чем-то своем. – Конечно, мы будем вас ждать.
Во дворе уже сигналила машина.
– Жена Николая не разрешает ему задерживаться, – пояснил Михаил и подхватил сумку, наполненную гостинцами. – Ну, зачем, мама, вы туда столько положили? Мои племянники тоже хотят отведать сладостей. Сара, тебе что-нибудь осталось?
Сестра закивала.
– Осталось, осталось, Мишенька, не волнуйся.
Она наспех обняла брата.
– До встречи.
– До встречи, – Михаил посмотрел на жену и дочку. – Давайте, девочки, поторопитесь.
Они вышли во двор. Захар, Мириам, Сара и Исаак махали руками. Роза повернулась и стала махать в ответ. Из кабины выглянул рассерженный Николай.
– Ехать думаете? – ехидно поинтересовался он. – Между прочим, уже десять минут загораю.
– Извини, Коля, так получилось, – Хая старалась говорить как можно вежливее. – Засиделись вот… Роза, залезай в кабину, а мы с папой в кузове поедем.
Девушка покачала головой:
– Мамочка, я хочу подышать воздухом. Садись сама к дяде Николаю.
– Тогда пусть папа туда садится, – решила женщина. – Я с тобой, доченька.
Михаил морщился, слушая разговоры.
– Только время тянете, – он хотел заартачиться, но передумал: – А, черт с вами. Тряситесь в кузове.
Мужчина помог жене и дочери забраться в кузов.
– Только не вывалитесь на повороте, – напутствовал он. – Мать мне не простит, если с вами что-нибудь случится.
– Да кончай болтать! – разозлился Николай. – Либо ты едешь, либо…
– Иду, – мужчина распахнул дверь и залез в кабину настолько проворно, насколько позволяла искалеченная нога. Роза бросила прощальный взгляд на балкон. Сара и Исаак ушли в комнату, дед последовал за ними, и лишь бабушка, как статуя, стояла и смотрела на них. Из черных глаз, окаймленных темными кругами, выкатилась слеза, которую старушка тут же смахнула передником.
– Что это с бабулей? – спросила девушка мать, когда грузовик тронулся. – Сегодня она какая-то… Даже не знаю… Так прощалась, будто с нами больше не увидится.
– Для пожилых людей это характерно, – вздохнула Хая. – Каждый день они благодарят Бога, что он дал им возможность еще пожить на этой земле.
Роза задумалась.
– Странно, – заметила она. – У бабушки прекрасное здоровье. Во всяком случае, при мне она ни на что не жаловалась.
Грузовик так тряхнуло на повороте, что девушка ухватилась за мать, и обе чуть не упали с деревянных скамеек.
– Да, не жаловалась, – подтвердила женщина. – Но я объяснила тебе. Пожилые люди задумываются об этом чаще, чем мы.
Девушка нахмурилась.
– Я еще никого не хоронила, – вздохнула она, – и представить не могу, что наступит такой день, когда умрет дедушка и бабушка покинет этот мир. Я знаю, что это когда-нибудь будет, но мне бы хотелось, чтобы это было еще не скоро.
– Не мы решаем, как все будет, – философски заметила Хая. – Слушай, дочка, а почему это мы завели с тобой такие печальные разговоры? Оглянись вокруг – красота-то какая! Травушка зеленая, горы вдалеке синеют… Жить надо да радоваться.
– У бабушки Нонны давно не были, – переменила тему дочка. – Вроде недалеко друг от друга живем, а видимся редко. Раньше каждый праздник собирались…
– Это верно, – вздохнула Хая. – Стареет наша тетушка. Лет десять назад еще резвая была.
Роза задумалась. Нежный смуглый лоб прорезала тонкая морщинка.
– Бабуля как-то показывала мне фотографии их семьи, – проговорила она. – Нонна в молодости была очень хороша собой.
– У нее очень интересная судьба, – кивнула Хая. – Перстень, который она носит много лет, – подарок покойной матери. Это их семейная реликвия.
– Так вот почему Нонна никогда не снимает этот перстень! – воскликнула Роза. Хая усмехнулась: