Виктор ухмыльнулся:
– Ну и черт с вами, – он встал со стула. – Я пришел к вам первому только потому, что мне показалось: вы имеете отношение к документам. Но если вы добровольно отказываетесь участвовать в проекте – черт с вами. Я найду того, кто заплатит деньги. А вы сидите здесь и ждите своего банкротства, – он собирался что-то добавить, но передумал и махнул рукой: – Желаю успеха.
Генрих перехватил посетителя возле двери:
– Стойте. Насколько это опасно?
Он вспомнил высказывание своего отца, что деньги не всегда бывают чистыми. В конце концов, его семья всего лишь возвратит себе то, что ей полагается по праву. В противном случае этим завладеют случайные люди.
– Насколько это опасно? – повторил барон, глядя в холодные глаза Виктора. Тот улыбнулся:
– Я знал, что вы будете благоразумны, – почти ласково произнес он. – Это не будет опасно, если мы наймем профессионалов. А они дорого стоят. Ну что? Каково ваше решение?
Генрих снова опустился на стол и склонил голову:
– Я согласен. Деньги будут завтра.
Виктор щелкнул пальцами, и снова блеснул перстень:
– Отлично. Значит, завтра продолжим наш разговор. А пока разрешите откланяться, господин барон. И умоляю, не пытайтесь меня обмануть. У вас ничего не получится. Все под контролем.
За ним захлопнулась дверь, а Генрих все стоял и смотрел широко раскрытыми глазами туда, где еще недавно находился посетитель. Простояв некоторое время, словно приклеенный к полу, он повернулся и на негнущихся ногах подошел к креслу. Все, что сейчас говорилось, нет слов, звучало заманчиво: предстояло всего-навсего найти документы, за которые кто-то выложит баснословные деньги. Как неплохой бизнесмен, он привык взвешивать каждый свой поступок. Да, Генрих пообещал Виктору материальную помощь, однако перед этим следовало все хорошенько обдумать.
В дверь заглянула Луиза:
– Дорогой, кто был этот неприятный человек? Какие у тебя с ним дела? И когда наконец ты подойдешь к столу?
– Иди, Луиза, сейчас подойду, – в голове барона крутились противоречивые мысли. Он встал, подошел к шкафу, открыл дверцу и достал шкатулку ручной работы. В этом ларце хранились письма от деда, сначала любовно сберегаемые бабушкой, а потом другими членами семьи. Генрих отыскал самое последнее – об этом можно было судить по дате на пожелтевшем листке бумаги, исписанном красивым ровным почерком – и принялся жадно читать. Дед писал о трудностях и лишениях, выражал надежду на скорое возвращение домой. Фон Лаппе заинтересовала одна фраза «Герда, когда я вернусь, мы приумножим наш бизнес, – читал барон. – Мы станем баснословно богаты. И этим я буду обязан экспедиции, отыскавшей артефакты, способные вершить судьбы людей. Так что жди меня и надейся на хорошее. Твой Ганс». Дрожащими пальцами барон сложил письмо в серый конверт, потом вернул в шкатулку и убрал ее в шкаф. Несомненно, дед имел в виду крымскую экспедицию. Что же, выходит, незнакомец говорит правду?
Еще немного посидев в одиночестве, фон Лаппе решил вложить в предприятие сто тысяч марок. Обманывать гостя и самому пускаться в крайне рискованное предприятие он не собирался. Его участие должно оставаться тайной. Если дело не выгорит, у него останется еще четыреста тысяч. Хватит для вложения в бизнес. И надо будет уволить управляющего, если Виктор сказал правду. В любом случае, много он не потеряет.
А между тем человек, который называл себя Виктором, уверенно шагал по Берлину и весело насвистывал какую-то незатейливую песню. Он был доволен собой. Генрих фон Лаппе заглотнул крючок, и это означало, что не сегодня-завтра он начнет искать то, что по праву принадлежит только ему. По окончании операции тот, кто называл себя Виктором, и не думал делиться с бароном. Он не сомневался, что покупатели найдутся сразу. А потом с баснословными деньгами он скроется за границей, не в Германии, конечно, и фон Лаппе его не достанет.
Глава 4
Межгорск. Наши дни
Этот звонок был каким-то чужим: резким, нервозным, дребезжащим. Так не звонили ни подруга Мария, которая уже много лет не приходила к ней, ни любимый внук. Роза Михайловна вздрогнула и встала из-за стола, оставив миску нечищеного картофеля. Как бы предчувствуя беду, заныло сердце, хотя на сердце она не жаловалась и в свои девяносто с лишним. Несмотря на грузную фигуру, бегала по магазинам и рынкам, делала всю домашнюю работу, стараясь не грузить внука, учителя русского языка и литературы: мыла полы, стирала, готовила. Правда, тяжелые сумки Олег таскал сам… «Он вообще молодец», – подумала Роза Михайловна и застыла у двери, в который раз сетуя на отсутствие дверного глазка. Чужой звонок повторился – более напористо.