Он пожалел, что заставил Федулова выкладывать по телефону такую информацию.
– Девку надо брать немедленно. Выписываю ордер и выезжаю за тобой, – сказал Носков.
Они арестовали Журавскую по-тихому. Ее вызвал в свой кабинет директор дома культуры. Она пришла, а там ее уже ждали Носков и Федулов.
Было видно, что эту ночь Ритка не спала. Но все равно была хороша. Черные волосы, серые глаза, тонкие черты лица. Точеные ноги танцовщицы – глаз не оторвать. Только в ее красоте было что-то порочное. И, похоже, она отдавала себе в этом отчет. Старалась казаться мягче.
Внимательно ее рассмотрев, Носков порадовался своей наблюдательности. Журавская была усыпана блестками с ног до головы. И от нее пахло духами “Клема”. Их запах трудно было перепутать с каким-то другим. Носков попросил танцорку снять туфли и осмотрел каблуки. Даже без экспертизы, на глаз было видно, что размер шпилек совпадет с размером вмятин в коврике.
– Два совпадения – уже улика, а тут – три, – сказал Носков.
Но на Журавскую не действовали никакие доводы. Носков произнес заученные слова о том, что чистосердечное признание смягчает вину. В ответ девка вообще отказалась давать показания. Но и без того было ясно, с кем именно она была в тот вечер.
Носков помчался в прокуратуру выписывать ордера на арест Брагина и Зуева. Но убийцы Лаврова как сквозь землю провалились.
А вокруг Носкова началась странная возня. Сначала он обнаружил за собой слежку. Шпик был молодой, неопытный. Носков вычислил его сходу, зажал в укромном месте, взял на болевой прием и начал выпытывать, на кого он работает. Всей правды шпик не сказал. Намекнул только, что действует по заданию известной милицейской шишки.
– Еще раз встречу тебя, и ты выговорить не сможешь, до чего тебе нехорошо, – пообещал шпику Носков.
А на другой день к нему в кабинет неожиданно вплыла незнакомая дамочка с шикарным бюстом, на ходу рассупонивая корсет. Носков опрометью вылетел из кабинета и позвал коллег. Те засвидетельствовали провокацию, но дамочку пришлось отпустить. Прокурору позвонил замминистра внутренних дел Валебный и сказал, что это его сотрудница.
– Что, собственно, происходит? – спросил прокурор.
– Пусть твой Носков поумерит свой пыл. Это дело выеденного яйца не стоит, – посоветовал Валебный.
А в это время в кабинете Носкова сидела мать Лаврова – пожилая женщина с тонкими чертами когда-то красивого лица, одетая во все черное. И с ней была девочка лет шести.
– Нечего мне пока вам сказать, Клавдия Ивановна, – мрачно говорил Носков, глядя в стол. – И, пожалуйста, не приводите больше внучку.
– Вам не жалко моего сына? – спросила Лаврова.
– Мне вас жалко, – ответил Носков. – Какого лешего он занимался извозом? Все-таки инженер-электронщик. В “почтовом ящике” работал. Неужели ему не хватало денег?
– А вам хватает? – тихо спросила Лаврова.
Носков промолчал. Он был в долгах, как в шелках.
– Мой сын был хорошим сыном и хорошим отцом, – сказала Лаврова.
Носков внимательно посмотрел на девочку.
– Как тебя зовут?
– Женя, – девочка поджала губку, чтобы не расплакаться
– Я только что была в милиции, – сказала Лаврова. – Там надо мной посмеялись. Сказали, что правда в конце концов торжествует, но это – неправда.
“Она считает всех нас последними тварями, – подумал Носков. – И в чем-то она права. Но я – не тварь. Я – не тварь”, – повторил он про себя.
– Найду я их, Клавдия Ивановна, – пообещал Носков. – Найду, даже если меня отстранят от этого дела. А если не найду – уйду из прокуратуры. Даю слово: и вам, и себе.
Позвонил областной прокурор, велел зайти и прихватить с собой следственное дело.
Начальник читал, а Носков с тоской смотрел в окно. На противоположной стороне улицы стояли милицейские “жигули” со знакомым номером. Эта машина теперь непрерывно сопровождала все его передвижения и торчала у под окнами его квартиры.
Закончив чтение, прокурор сказал ворчливо:
– Ну и какого черта ты уперся? Сам видишь, этот Лавров характеризуется в “почтовом ящике”, как мужик вспыльчивый, с гонором. Следов борьбы нет. Значит, сам заехал в тупик. Наверно, повздорил с клиентами. Решил, видно, их отметелить, все-таки мастер спорта по боксу. Но – не повезло. Получил по виску и вот – результат.
Прокурор помолчал и подвел итог:
– Корыстного умысла не видно, попытка преднамеренного убийства не просматривается. Значит, превышение самообороны. Ну и что ты предлагаешь? Ссориться с членом военного трибунала, с первым секретарем обкома партии, с замминистра внутренних дел? Нам оно надо?
Носков ответил, отчетливо выговаривая каждое слово: