– Сейчас, только кроссовки надену, чтобы быстрее бежать, – ответил я.
– Ну, как знаешь, – тихо и равнодушно ответил Федька. – Потом не обижайся на меня.
– Нет, Федор, не дождешься. Какой смысл мне на тебя обижаться? Ты следователь, а я рядовой гражданин. Подозревать – твоя профессиональная привычка, и ты от нее уже никогда не избавишься. Это когда-то давно, в Афгане, ты ходил со мной в разведку и не требовал от меня доказательств, что в трудную минуту я тебя не брошу.
– Ладно трепать языком, умник.
Я чувствовал, что задел его за живое. Может, не надо было вспоминать Афган? А как бы я поступил на его месте, будь я следователем? Закрыл бы на все улики глаза и безоглядно поверил старому другу, рискуя карьерой? Сложно все, очень сложно.
Разговор был исчерпан. Федька понял, что идти в милицию я не намерен, а я понял, что он готов мне помочь лишь в рамках Уголовно-процессуального кодекса: ходатайствовать перед прокурором о смягчении меры пресечения, о выделении мне отдельной камеры с видом на море и т. д. и т. п. Я отключил связь, схватил тяжелый овальный камень, отшлифованный волнами, и с силой швырнул его в море. Пропади все пропадом! Наговорил, наверное, долларов на десять, и все коту под хвост.
Глава 5
НЕПОРОЧНЫЙ ХОЛОСТЯК
– Выпить хочешь?
Рядом со мной стояла все та же нетрезвая женщина с исполосованным шрамами животом. В руке она держала стакан, наполненный жидкостью цвета чая. Я взял стакан. Женщина села со мной рядом и уставилась на море. Я выпил без брезгливости и отвращения и тотчас почувствовал, как мне на глаза легла прохладная ладонь. Я обернулся и увидел Ирэн. Вот родная душа, которая способна меня понять! По ее внешнему виду можно было судить, насколько серьезно она готовилась к встрече со мной: ее тело обтягивало вечернее платье из черного бархата; волосы были убраны назад, идеально приглажены и мерцали блестками; лицо было детально отработано косметикой, а обнаженные руки украшены многочисленными золотыми браслетами. Правда, Ирэн предусмотрительно сняла туфли на тонких шпильках, чтобы не сломать каблуки на гальке, но тем не менее выглядела она безупречно.
Я вернул стакан доброй женщине и по ее лицу понял, что она вовсе не рада появлению здесь Ирэн и собирается закатить конкурентке скандал.
– Я, между прочим, первая к нему подошла! – заявила она, не без усилий поднимаясь на ноги и сжимая стакан, как гранату.
Ирэн беспомощно заморгала и попятилась. Я взял ее под руку и быстро повел к парапету.
– Ты на машине? – спросил я.
– Да.
– Поехали куда-нибудь.
– А разве мы… разве ты не хочешь поужинать?
Я видел в ее глазах легкое недоумение. Она смотрела на мою мятую рубашку, на туфли, выпачканные в строительной пыли, на мой слегка сумасшедший взгляд и терзалась вопросом: что все это значит? Куда мы поедем? Для чего я вызвал ее сюда?
– Тут очень шумно, – ответил я. – А мне хотелось бы побыть с тобой наедине…
Я был заточен в своих проблемах и не слишком задумывался над тем, как Ирэн будет истолковывать мои слова. Она была очень далека от того жуткого мира, в котором я сейчас пребывал, и с трудом боролась с волнением, которое вызвало мое предложение побыть наедине.
Мы вышли на сумеречную набережную, заполненную плотным потоком праздных людей. Нас толкали и невольно норовили разлучить. Ирэн взяла меня под руку. Я крутил во все стороны головой, чтобы вовремя заметить крадущихся милиционеров, и несколько раз встретился с Ирэн взглядом. Она натянуто улыбалась и все больше погружалась в решение головоломки, которую я ей задал своим странным поведением и видом.
На открытом лотке, пристроившемся под могучей сосной, я купил водки и шампанского. Подумал и взял еще томатного сока.
– Заплати, а то у меня кончились деньги, – попросил я, заталкивая бутылки в пакет.
Ирэн кивнула, щеки ее порозовели, и она торопливо полезла в сумочку за кошельком. Не знаю, может быть, я вел себя по-хамски, но в тот момент я не мог думать об этикете. И вообще, я не хотел играть с Ирэн, не хотел поступать так, как положено, а поступал так, как получалось само по себе. Потому что знал, что Ирэн мне все простит. И потому, что не было необходимости красоваться перед ней и стараться понравиться. С Ирэн мне было легко. Какое удовольствие общаться с красивой девушкой, когда твое сердце не отягощено любовью к ней!
Я с пакетом под мышкой первым нырнул в сумрак тихой улочки, сплошь заставленной большими кашпо с цветами. Ирэн, хромая, едва поспевала за мной. Наверное, ради этого свидания она надела новые туфли, и они уже успели натереть ей ноги. Весь ее лоск и блеск, который она так бережно подносила к кафе «Причал», потихоньку рушился и угасал. Из заколки высвободилась прядь волос и свесилась тонкой стружкой над щекой. Контур губ слегка смазался. Одна бретелька платья упала с плеча. Шея покраснела и заблестела от пота. В конце концов Ирэн скинула туфли и пошла босиком. Я лишь раз обернулся и спросил:
– Ты как?
– Нормально.
Ни жалоб, ни сердитого упрека за испорченный вечер, ни косого взгляда. Лишь слабая улыбка на мгновение расслабила недоуменный излом губ. Удивительная покорность и терпение!
Мы вышли на стоянку. Ирэн открыла двери своего «Опеля». Машина была далеко не новой, но безупречно чистой. Ирэн вообще патологически не выносила грязь. Все, с чем она имела дело, всегда сверкало чистотой, будь то обувь, чашки, окна в нашей конторе или автомобиль. Правильно я называл ее должность – инспектор по чистоте.
– Садись, – сказала она. – Давай я положу пакет на заднее сиденье… Подрегулируй сиденье под себя! Стекло опусти, если хочешь…
Она вела себя так, словно пригласила меня к себе домой: вот вешалка, вот тапочки, ванная – сюда, а туалет напротив… Впрочем, машина – это тоже дом, точнее, небольшая его часть. Я развалился на удобном сиденье, откинул голову назад и закрыл глаза. С чего начать? Как рассказать ей о моих злоключениях и при этом не слишком испортить ей настроение? Ирэн ждала от меня совсем другого. Бедолага даже не догадывалась, какие тяжелые мысли переполняли мое сознание. Она думала о диком пляже, теплом дыхании моря, серебристой лунной дорожке и о том, чтобы я не пожалел, чтобы мне все понравилось, чтобы у нас обоих было легко на душе.
– Куда едем? – спросила она.
Я не ответил. В этом не было смысла – Ирэн уже тронулась с места и вырулила на центральную улицу. Мое молчание она приняла как одобрение. Не возражает мужик – значит, все баба делает правильно. На Побережье все улицы вьются по курортным законам, то есть ведут либо к морю, либо вдоль него. Других направлений не существует. Так и эта улица рано или поздно выведет нас за пределы города, затем проведет по извилистому горному серпантину, среди сосновых рощ, меловых осыпей, над крутыми обрывами, под которыми не различишь, где кончается море и начинается небо, где светятся огоньки стоящих на рейде кораблей, а где мерцают звезды, затем пронзит содрогающийся от музыки курортный поселок Дикая Бухта, плавно перетечет в набережную и закончится перед галечными завалами дикого пляжа.
Вскоре мы выскочили за пределы города. Перед патрульным постом Ирэн сбросила скорость. Милиционеры, стоящие на краю дороги, проводили нас взглядами, но не остановили. Ирэн включила дальний свет фар, и из тьмы нам навстречу поплыли дорожные знаки да хищные красные глазки ограничителей. Дорога туго обвивала пушистые горы, словно змея мускулистое тело Лаокоона. Мы поднимались на перевал. Сквозь ветви сосен за нами подглядывала полнокруглая розовощекая луна, поднимающаяся над горизонтом. Воздух был влажный, настоянный, как экзотический чай, на травах и цветах. Я высунул руку в окно, и под мою ладонь тотчас накатила, подкидывая вверх, упругая воздушная волна.
– Ирэн, – произнес я тем тоном, каким говорят о какой-нибудь несущественной ерунде. – Ты что-нибудь слышала о строительной фирме «Пальмира»?
– Слышала, – ответила она, нажимая на кнопки магнитолы и пытаясь найти музыку. – В прошлую пятницу к нам приходил молодой человек по фамилии Фатьянов. Он принес проект договора с «Пальмирой». Тебя в это время не было, ты, кажется, летал.