Определенные шансы на успех у русского десанта, по мнению Корнилова, всё же были, но при обязательном условии соблюдения секретности: «В заключение повторю, что без самой глубокой тайны покушение на Босфор признаю совершенно невозможным, ибо природа всё сделала для берегов пролива, так что малейшее толковое распоряжение весьма затруднит амбаркацию, а общий говор о приготовлениях в России десанта, естественно, для этой цели, начинает волновать турок, чему лучшим доказательством служит воздвигаемая с большою поспешностью батарея выше Анатоли-Кавака и отливаемые в Топхане орудия для укреплений Босфора».
Уже в мае 1853 г. главный флотский эксперт в целом скептически оценивал возможность успеха атаки проливов. Против проекта десанта категорически сразу же выступил Паскевич, хотя фельдмаршал и высказал сожаление по поводу невозможности его реализации. В развитие своих первых предложений император предлагал и измененный вариант действий: для бесперебойного снабжения десантного отряда на Босфоре предлагалось предварительно занять с моря Бургас, к которому позже должна была подойти по суше русская армия силами одного корпуса — 45 тыс. чел., из которых 34 тыс. должна была составить пехота. И было очевидно, что, даже в случае успешного осуществления и первого, и второго шага, прочно удастся занять только Босфор. Последующий успех в направлении Константинополя казался сомнительным.
Паскевич указывал на недостаточность численности войск, выделенных для действий на Балканах, и справедливо опасался и растянутых коммуникаций, которые легко было бы отсечь, и недооценки способности турок к сопротивлению. Фельдмаршал предлагал даже рассмотреть возможность создания вооруженных ополчений христиан Балканского полуострова для совместных действий с русскими войсками.
После появления союзного флота у Дарданелл в успех экспедиции на Босфор не верил и Меншиков. Еще в июне 1853 г. он по-прежнему надеялся на то, что большой войны удастся избежать, если только сохранить достоинство и нужный тон в переговорах с турками.
В конце концов выбор был сделан в пользу укрепления сил на Кавказе. 17–24 сентября (29 сентября — 6 октября) 1853 г. эскадра Черноморского флота под командованием вице-адмирала П. С. Нахимова перевезла 13-ю пехотную дивизию и две легкие батареи из 13-й артиллерийской бригады — 16 393 чел. — на побережье Кавказа — в Сухум и Анакрию. Войска перевозились на 12 линкорах, 2 фрегатах, 2 корветах, 11 транспортах и 7 пароходах с запасом продовольствия и фуража на 12 дней, с необходимыми боеприпасами и т. д. Одновременно два фрегата и два корвета приступили к перевозке из Одессы в Севастополь 8 тыс. чел. Эта перевозка проводилась в два рейса и закончилась 2 (14) октября. Переброска войск прошла в полном порядке, без каких-либо потерь и тревог и значительно укрепила положение Кавказской армии. Решение было принято Петербургом под влиянием сильнейших опасений, шедших от наместника Кавказа кн. М. С. Воронцова. По его словам, в резерве под Тифлисом имелось не более четырех батальонов.
Прибытие значительных подкреплений усилило Кавказскую армию, в составе которой числилось 128 батальонов пехоты, 11 эскадронов регулярной кавалерии, 52 полка казаков и местной конной милиции, 23 батареи с 232 орудиями. Из этой массы войск весной 1853 г. собственно в Закавказье находилось всего 19,5 батальона, два дивизиона Нижегородских драгун и небольшая часть иррегулярной кавалерии. В случае начала войны этого было очевидно недостаточно даже для обороны, и перевозка дивизии значительно усилила возможности русской армии в этом районе.
В 1842 г. был отдан приказ о временном прекращении активных действий на Кавказе. На следующий год активизировался Шамиль. Русские войска понесли тяжелые потери. Восстановить престиж должен был поход на резиденцию имама — Дарго. Аул был взят без боя, противник не стал защищать его и нести потери в заведомо проигрышных для себя условиях. Наоборот, Шамиль сумел использовать все плюсы создавшейся ситуации.
Возвращение русских войск оказалось сложнее, чем ожидало командование. При отходе по узким горным дорогам пришлось под огнем прорываться через многочисленные завалы, устроенные горцами. Движение стало чередой бесконечных штурмов и отражений атак по растянувшимся колоннам. Горцы прорывались даже к штабу наместника, под конец возникла угроза полного окружения и пленения отряда. На исходе было и продовольствие, и боеприпасы. Воронцов категорически отказался бросить раненых и обоз и прорываться налегке. Только подкрепление, пришедшее навстречу отряду, спасло ситуацию. Наместник, несмотря на преклонный возраст, целый день ездил верхом, находился на виду у подчиненных, был весел и шутил, что поднимало дух и солдат, и офицеров. Тем не менее в результате так называемой сухарной или Даргинской экспедиции 1845 г. было потеряно около пяти тысяч человек и три орудия.