Покончив с пробами, офицеры спускаются к обеду. Опаздывать к общему столу считается дурным тоном – распорядитель кают-компании, старший офицер корабля, может отправить провинившегося восвояси за неуважение к сообществу. Это не означает лишения обеда, «наказанный» может вернуться после окончания трапезы, но откушивать ему придется в одиночестве. Исключения делались для тех офицеров, кто руководил срочными работами, а также для Андрея – как человека не морского, гостя и вообще пришельца из будущего, не знакомого со строгими флотскими традициями.
Андрею не хотелось снова оказываться в числе опоздавших и ловить на себе снисходительные взгляды – мол, что ожидать от сухопутной крысы? Но он все же позволил себе задержаться на несколько секунд и полюбоваться видом кораблей, идущих в походном строю.
«Владимир» возглавлял колонну. Вторым мателотом шел «Крым», за ним – «Громоносец». На правом крамболе у него резал черноморскую волну «Морской бык», имея в кильватере «Бессарабию» и «Вобан». За «французом» пристроился «Херсонес»; замыкала колонну «Одесса».
– Пойдемте, Андрей Геннадьич! – донеслось от трапа. – Буфетчик к обеду открыл превосходную мадеру, зазеваетесь – на вашу долю не хватит, будете пить бессарабскую кислятину!
Да, подумал Андрей, время марочных крымских вин еще не пришло. Граф Воронцов не так давно начал разводить в своих имениях Алупка, Массандра, Ай-Даниль и Гурзуф отборные сорта винограда, и слава его погребов не успела еще прогреметь по всему миру. А вот рислинг с виноградников Шабо, возделываемых потомками швейцарцев и французов, приглашенных в Бессарабию Екатериной, имеется в избытке. Хотя до крымских сортов ему ох как далеко…
Он еще раз окинул взглядом кильватерную колонну и поспешил в кают-компанию.
Крейсер II ранга «Алмаз».
4 октября 1854 г.
Мичман Красницкий
С тех пор как англичанин Чарльз Берд в 1815-м прокатил царицу по Финскому заливу на пароходике, а потом взялся строить суда на механической тяге, прошло около сорока лет. На больших реках – Волге, Каме, Дону, Днепре – возникли первые ростки пароходного сообщения. По Волге вовсю ходили кабестаны и забежки[15], а в 1821 году пароходик «Пчелка», перетащенный через днепровские пороги, пришел и в херсонский порт. В Николаеве на казенной верфи помаленьку осваивали пароходное дело: буксиры и каботажные пароходики бороздили днестровский лиман, Черное и Азовское моря. Машины и котлы «сундучного», берегового типа, а потом и галерейные, с дымогарными трубами, везли издалека, с Ижорского казенного завода, с завода Берда в Санкт-Петербурге, из-за границы. В Николаеве своих машин не производили, зато могли отремонтировать любой агрегат, хоть российского, хоть иностранного производства.
Распоряжением князя Меньшикова от Днепра до Аккермана, по всему Азовскому морю и побережью Кавказа срочно собирали малые пароходы, способные к каботажному плаванию. Забирали в казну частные суда – например шестидесятитонный «Ростов», до войны совершавший рейсы с пассажирами от Таганрога до Ростова, и сорокашеститонный железный «Луба», занимавшийся буксировкой судов между Одессой и Херсоном. В Севастополе и Николаеве два десятка подходящих посудин спешно переделывали в «минные тараны»: набивали носовые отсеки пустыми бочками, бревнами, блиндировали котел и машину мешками с песком, сооружали импровизированную защиту мостиков – все для того, чтобы судно успело под градом пуль и ядер подвести под днище вражеского корабля клепаный цилиндр шестовой мины. На обратный «рейс» надежды было мало, а потому экипажи «минных таранов» набирались из добровольцев – «охотников», как их здесь называли.
Вооружение для этих пароходиков, шестовые и буксируемые мины, только предстояло изготовить, для чего мичман Красницкий вез с собой кое-какие приспособления, материалы, сварочный аппарат и около трехсот пудов тротила – начинку шести гальваноударных мин, вытраленных и разоруженных такой дорогой ценой. К взрывчатке прилагались провода, сухие батареи и хитроумные гальванические устройства для взрывателей. Ими должен заниматься старшина-электрик с «Адаманта», командированный в Николаев вместе с мичманом.
Кроме «минных таранов» предполагалось использовать и катера. Федя сгоряча предложил соорудить для них из листовой меди и обрезков труб аппараты для метательных мин, вроде тех, что с 80-х годов XIX века ставили на катера и миноноски, а позже в Порт-Артуре переделывали в минометы. Проект, увы, отвергли – за оставшиеся полторы-две недели ни изготовить, ни довести до ума эти конструкции не представлялось возможным. Мичману-рационализатору было велено не умничать и приберечь идеи «на потом», а пока изучить все, что нашлось в «запоминающих машинах» «потомков» по первым опытам в области минного дела. А нашлось немало – Велесов, как кроликов из цилиндра, извлек на свет божий и воспоминания адмирала Макарова о применении минных катеров в Балканской кампании, и статьи о использовании минного оружия в войне Севера и Юга, и чертежи шестовых и буксируемых мин. Позже дойдет и до метательных, утешил юношу Краснопольский, а там, даст бог, и до самодвижущихся.
15
Кабестан – тип речного парохода. Подтягивал себя к завезённому вверх по течению якорю. Забежка – небольшой пароход от 20 до 40 сил, который завозил вперед кабестана лодку с якорем.