Кремень велел играть «большой сбор». И объявил, что наши приключения скоро подойдут к концу, «но сначала надо до конца выполнить свой долг перед славными предками». Троекратное «ура». И «Прощание славянки» по корабельному вещанию. Хоть здесь никаких сюрпризов…
Интересно, как отреагируют на это «попутчики»? Дрон попридержит информацию до рандеву с «Алмазом», которое должно состояться на траверзе острова Змеиный (тоже ирония – именно там собирались союзные эскадры перед походом в Крым). Но уж тогда придется выложить все начистоту…»
Глава восьмая
ПСКР «Адамант».
17 октября 1854 г.
Андрей Митин
– Классику надо читать, Игореша, – наставительно произнес Андрей. – «В августе 44-го» Богомолова. Там как раз про такой порошочек есть. А то, понимаешь, разбаловались: баллончики, электрошокеры нано, мать их, технологии… Основы забываете!
– Не трави душу! – скривился Белых. – И ведь знал я! Сам применял как-то, в учебном выходе, от собак дорожку следов присыпал. Нашли в лесу охотничью заимку, а там пакетик красного молотого перца и пачка «Беломора». Все закаменевшее, наверное, лет пятнадцать пролежало. Ну, мне это добро не курить… Перетер табак из папирос в пыль, смешал с этой дрянью и воспользовался. Все, как учили!
– Плохо, выходит, учили! Не оправдали, товарищ капитан-лейтенант, доверия, оказанного партией…
– Хорош его троллить, Дрон! – не выдержал Велесов, разглядевший веселую хитринку в глазах друга. – Ну, не сообразил, бывает. А тебе, каплей, урок: предки не дураки и не лохи. «Кайенскую смесь» лондонские гопники еще в конце восемнадцатого века применяли.
Велесов постучал пузатым портсигаром по столу, нащупал выступ на торце, нажал. Мелодично звякнула пружина. Белых успел только открыть рот, чтобы крикнуть: «Не надо!», но крышка откинулась и… Велесов вдохнул, сморщился, борясь с неодолимым позывом, и, не сдержавшись, чихнул. Из портсигара взметнулось облако красноватой пыли. Друзья, не сговариваясь, кинулись прочь из каюты, сбивая стулья, налетая на стены и друг на друга – глаза у всех троих были плотно зажмурены.
– Поняли, каково это? – с мстительным удовлетворением поинтересовался Белых, когда все трое, сияя красными физиономиями, как стоп-сигналами, устроились на ветерке, на вертолетной площадке. Адская смесь не попала в глаза, но кожа чесалась дико, слизистые носа невыносимо свербели, вынуждая то и дело разражаться оглушительными чихами. – Я полсуток на стену лез, глаза промывал – ни хрена не помогает!
– А почему вы его не повязали? – спросил Андрей. – Сразу, как только взяли?
– Что, так и вести по городу, связанным? Мы Блэксторма расспросили про Фибиха, так он, сука, даже запираться не стал: знаю, все скажу, только на словах объяснить не смогу, лучше проведу. Я и поверил – в старом городе такой лабиринт, черт ногу сломит! Веду его аккуратненько, под ручку, с другой стороны Змей – в бок наглу ствол упер, чтобы не дергался. Так до места и дошли. Осмотрелись, заныкались в переулке. Выждали момент. Вий Блэксторма держал, пока мы с мичманом на пару сработали. Делов-то на рыбью ногу… В доме, кроме Фибиха, был капрал морской пехоты, его мигом успокоили. Вернулись в переулочек. С отходом проблем не предвиделось, дворами добраться до базы – раз плюнуть, дело, считай, сделано. Тут-то я и лоханулся! Стал я Фибиха перепаковывать, чтобы своими ногами шел, отвлекся – тут этот гад-репортер пыль свою мне в рожу и кинул! Боль адская, я отшатнулся, Ваньку Калянджи с ног сбил. Он молодчина, не растерялся, Фибиха к земле придавил, за горло держит. Змей – он на стреме стоял, в конце переулка, – прибегает, ствол наготове. А все, поздно, Блэксторм, мать его, уже ноги сделал. Ну, мужики меня к берегу, где «Скиммер» заныкан. Карелу по радио скомандовали – бросай все, хватай Фро и туда же. Через два часа были уже на «Улиссе», а я до вечера волком выл, так жгло!
Велесов едва сдержал очередной чих.
– Тебя подвели стереотипы. Привык думать: ежели западный журналист – то непременно какая-нибудь трусливая либеральная сволочь, которая при малейшей опасности принимается вопить о правах человека и неприкосновенности прессы. А здешние репортеры – волчары еще те. На Западе такие после вьетнамской войны, считай, перевелись. Этот Блэксторм, зуб даю, начинал криминальным хроникером и, как полагается джентльмену, ходит с кастетом в кармане. Такому палец в рот не клади, оттяпает по плечо.
– Где сейчас Фибих, на «Улиссе»? – спросил Андрей.
– На «Алмазе». На крейсере карцер имеется, все честь по чести – запоры, окошко зарешеченное. У двери матрос с револьвером, хрен он оттуда куда денется!